Я хмыкнул, понимая, что мой член становится твердым, и что нет никакого способа скрыть это от нее.
Она перестала шевелиться и громко вздохнула.
О, да, она хорошо все заметила.
Я положил одну руку ей на спину, чтобы держать на месте и другую держал над аппетитными полушариями ее восхитительной задницы.
Хм-м-м… я чувствовал себя слишком хорошо. Чертовски здорово. Я улыбнулся про себя и поднял руку вверх.
Наступило время заставить ее дрожать.
ХЛОП.
— Данте был в баре той ночью?
— Ай! Да, Господи, я же говорила тебе!
ХЛОП.
— Ты видела его с жертвой?
Молчание. Так тому и быть. Я снова поднял руку.
ХЛОП.
— Ты видела Данте с жертвой?
— Нет!
Я остановился, рука застыла в воздухе. Я знал, что то, что я делал — безумие. Все, чем я занимался.
Я был слишком близок к делу. В середине ночи. Девушка вызвала во мне защитное желание.
Но это было нечто большее.
Ее плечи дрожали. Я положил руку ей на задницу. Погладил нежно, зная, что это опасно.
Дурак.
Но, Боже, я чувствовал, что все правильно.
Она села и уставилась на меня. Ярко-синие глаза девушки мерцали от невыплаканных слез.
Я протянул руку, наклонив голову, когда осматривал ее. Своими пальцами я коснулся ее щеки и заметил, что она сухая. Кейси не пролила ни одной слезы.
Я улыбнулся прекрасной, идеальной девушке.
— Лгунья.
Кассандра
— Я… я не собираюсь врать.
Он медленно покачал головой, его пальцы все еще касались моей щеки. Мы пересекли все границы за последние десять минут.
Может, мы пересекали их с тех пор, как встретились.
Он приковал меня цепями и отшлепал, как ребенка. Но в тот момент я поняла, что агент пытался защитить меня.
Я чувствовала себя в безопасности.
И это было вовсе не самое странное. Самое странное то, что я хотела, чтобы он поцеловал меня.
Я задавалась вопросом, был ли у меня синдром, когда люди влюбляются в своих похитителей.
Стокгольмский синдром.
Но технически меня схватили только на двадцать минут. Так что… вряд ли. Кроме того, я чувствовала не любовь. ЕЕ не могло быть.
Но мне показалось, что я чертовски влюбилась в Коннора ДеВитта.
И у меня было подозрение, что чувство взаимно. Что делало все еще более запутанным. Он пытался защитить меня. И не поцеловал меня, хотя, казалось, хотел.
Он не пытался трахнуть официантку из бара с ярко-голубыми глазами. Или, может быть, пытался. Но я не чувствовала себя так.
Кроме того, мужчина не делал никаких движений против меня.
В тот момент я почти пожелала, чтобы он так сделал.
Он сглотнул, и я уставилась на его адамово яблоко, когда оно двигалось вверх и вниз. У меня было желание провести по нему пальцами. Почувствовать шероховатость его щетины.