– Извините за беспокойство, можно на два слова? – два слова успешно превращаются в две тысячи двадцать два: акулу пера интересует все, начиная от деталей нашего знакомства, заканчивая цветовой гаммой, в которой будет проходить свадьба.
И если Меньшов оседлал любимого конька, отвечая многословно и вдохновенно, то я с трудом прячу зевок в кулаке, понимая, что устала от приема, пробыв на нем жалкие пятнадцать минут. Так же ясно я понимаю, что спустя полчаса сошлюсь на невыносимую мигрень и оставлю жениха отдуваться перед гостями за двоих.
– Я пока поздороваюсь с отцом, – очень кстати в толпе появляется спасительный силуэт, и я бросаюсь к родителю, оставляя небрежный поцелуй у Алика на виске и не замечая, как неодобрительно смотрит на меня молоденькая журналистка.
Минуя вереницу шапочных знакомых и невольно ускоряя бег, я все-таки добираюсь до папы, остановившегося рядом со столиком с закусками и подозрительно изучающего разнообразие «морских гадов», как он называет мидии, креветки и прочие морепродукты. В очередной раз потоптавшись своими ярко-розовыми кедами по правилам приличия, я висну у него на шее и прижимаюсь щекой к гладко выбритой коже. Вдыхаю терпкий запах сандала и обретаю почти буддийское спокойствие.
– Привет, па, – я обвиваю его руками за талию и громко смеюсь, нахально игнорируя злобное «И что только Меньшов в ней нашел?!».
– Привет, дочь, – отец делает шаг назад и наступает на бежевую лакированную туфлю, отчего осуждающая меня девица затыкается и обиженно взвизгивает. Таким способом избавившись от ненужных ушей, папа указывает на Алика и спрашивает: – не передумала?
– Помолвка – это ведь еще не свадьба, – рассеянно произношу я, лишний раз радуясь, что до церемонии бракосочетания целый год, за который может случиться и потоп, и землетрясение, и конец света. После чего актуальность союза хоть с Меньшовым, хоть с кем-либо в принципе отпадет.
– Тоже верно, – не выпуская меня из объятий, родитель нацеливается на безопасный, с его точки зрения, бутерброд с ветчиной и сыром, мимоходом делясь: – а я почему-то всегда был уверен, что ты выйдешь замуж за Сашку…
Бесхитростный в своей прямоте, папа заставляет меня закашляться, из-за чего уборщицам прибавляется работы. Потому что бокал с шампанским я не удерживаю, так же, как и демонстрируемое ранее равнодушие. Слишком много сегодня напоминает о Волкове: и злосчастный договор, от которого до сих пор немеют пальцы, и бодрый голос радиоведущего, сообщивший, что в Краснодаре откроют какой-то новомодный парк, по всем стандартам не уступающий европейским. И, наконец, собственный горячо любимый родитель, буравящий меня пристальным взглядом.