– Хорошо, Фелисити, – неохотно согласилась Пиппин, не осмеливаясь смотреть на Талли.
Потому что Талли послала бы ей взгляд, который говорил сам за себя.
Хочешь ты этого или нет, Пиппин, но время пришло.
Парковый лес, окружающий Холлиндрейк-Хаус, представлял собой густое переплетение старых сосен и дубов, окружавших герцогские земли и отрезавших их от тех, кто захочет вторгнуться на его территорию. Внутренняя часть парка выглядела совсем по-другому.
На протяжении веков разные герцоги переживали приступы любви к садоводству и вдохновения, включая предыдущего герцога, который в преклонном возрасте стал властным, надменным тираном, но в юности вернулся домой из поездки по Европе, влюбившись в древнеримские руины и распорядившись построить такие же в своем поместье.
Очень тщательно и с огромными затратами собрание мраморных колонн и грубых камней было уложено таким образом, как будто они обрушились тысячелетие назад. Даже траве и сорнякам позволили расти вокруг них, так, что любой, оказавшийся на этом месте, испытал бы такое ощущение, словно забрел в некую тайную античную долину.
Холлиндрейк предположил, что это может стать отличным местом для встречи Ларкена с Темплом, потому что руины не видны из дома, и расположены далеко от обычных скучных тропинок, по которым гости могут совершать утренние прогулки. И поэтому Ларкен торопливо направился сюда, чтобы сделать доклад, с радостью выскользнув из тисков герцогини.
Тем не менее, тот факт, что Пимм послал Темпла – только подумать – принимать его отчеты (следить за ним, что более вероятно), жег его изнутри.
И наименьшей проблемой было то, как он собирается объяснять прошлую ночь?
Ларкен покачал головой и вдохнул прохладный, лесной воздух, надеясь остудить жар, который все еще пылал в его крови. Он провел большую часть ночи – когда не ходил по своему этажу – упрекая себя из-за нее.
Из-за мисс Лэнгли.
Винил себя за то, что поцеловал ее. И, что еще хуже, когда он наконец-то смог обрести небольшую передышку в предрассветные часы после бесплодного обыска дома герцога, то обнаружил, что она бредет сквозь туманы его кошмаров, словно манящая путеводная звезда – ее длинные светлые волосы распущены и спадают роскошными волнами по спине.
А ее губы… они были слегка приоткрыты и дразнили его, приглашая снова испробовать их дурманящий соблазн.
Ларкен сделал еще один глубокий вдох. О чем он думал прошлой ночью – целуя ее? Вот в чем дело. Он вовсе не думал. В одно мгновение он занимался собственными делами, квалифицированно выслеживая жертву, а в следующее – уже катался по траве, держа в объятиях восхитительную маленькую плутовку.