– Да, доброго вам дня, сэр, – вежливо проговорила она. – Надо же, а сюда довольно долго идти. Что это вы делаете? – Девушка обогнула камень и подхватила Брута, бросив взгляд сначала на Ларкена, взгромоздившегося на камень, а затем вниз, на свою собачку, словно не понимая, из-за чего он устроил весь этот шум.
Впрочем, по всей вероятности, у мисс Лэнгли было больше одной пары сапог, что подтверждалось предметом, найденным Брутом в лабиринте.
– Я практиковался в чтении проповеди, – заявил Ларкен, слезая с импровизированной кафедры, вовремя вспомнив, что ему нужно сделать это с меньшим проворством, чем тогда, когда залезал туда.
– На какую тему? – спросила она, с озорным огоньком в глазах. – О расплате за грехи?
Грех. То, как это слово соскочило с ее языка, само по себе являлось грехом.
– Да, что ж… – начал запинаться Ларкен, и не потому, что пытался играть роль неуклюжего викария, а из-за того, что эта девица приводила его в замешательство. Он быстро бросил взгляд через плечо, туда, где скрывался Темпл, а затем проговорил, понизив голос: – Мисс Лэнгли, на эту тему, боюсь, что я должен перед вами извиниться.
– Это за что? – спросила она, двигаясь по траве словно нимфа, искусно пробираясь среди разбросанных камней.
– За прошлую ночь. За мое, гм, поведение. Я вел себя грубо.
– В самом деле? – сказала мисс Лэнгли, улыбнувшись ему. – Я считаю совсем по-другому. Потому что, если такое поведение вы называете грубым, то, осмелюсь поинтересоваться, на что это будет похоже, если вы решите стать порочным?
Порочный. Еще одно слово, от которого по его спине пробежала дрожь, словно она бросила ему перчатку и вызвала на поединок. Вызов, который Ларкен не мог принять, каким бы манящим он не был.
Чертова девица флиртует.
Ее пальцы играли с окружавшей голову Брута гривой, которая напоминала львиную.
– Что ж, полагаю, если вы собираетесь извиняться, то тогда и я должна сделать то же самое. Я могла бы оправдаться так, как это делала миссис Хатчинсон и обвинить бутылку бренди в том, что оказалась здорово поддавшей…
Поддавшей? Ларкен едва ли ожидал, что изо рта мисс из Мэйфера вылетит такое жаргонное словечко, не говоря о том, что она будет применять его к кому-то, с кем вполне очевидно была знакома. И довольно близко.
– Миссис Хатчинсон? – переспросил он.
– О да, наша экономка и кухарка, когда мы жили на Брук-стрит. – Она на мгновение замолчала, а затем понизила голос: – Она пила бессовестным образом, но, как говорила Фелисити, это не давало милой леди заметить, что мы не можем платить ей. К счастью, она свела дружбу с денщиком герцога, мистером Маджеттом, и в последнее время ведет довольно строгий образ жизни – хм, если не считать тот факт, что они, ох, как бы это сказать? – Она прижала пальцы к губам, а затем улыбнулась. – Живут вместе без привилегий брака. Миссис Хатчинсон утверждает, что не выйдет замуж еще раз, а мистер Маджетт ничего не имеет против – пока она держится подальше от бутылки. На самом деле, они вполне счастливы, хотя, без сомнения, Фелисити проследит за тем, чтобы вскоре они поженились. Дурной пример для остальных слуг и все такое.