– Хочешь такой? – спрашиваю Вику, стянув варежку и крутя между пальцев металлический купол Василия Блаженного.
– Не знаю… он тяжелый…
– А вот этот поменьше…
– Вон тот, с шапкой Мономаха…
– Ты что, прогулялась по радуге?
Не сразу понимаю, откуда над моим ухом взялся ненавистно-любимый голос. Замираю и медленно поворачиваю голову. Наумов стоит прямо за моей спиной. Большой. Я забыла, какой он большой по отношению ко мне. Наши взгляды встречаются лишь на секунду, но мне этого достаточно.
Также медленно отворачиваюсь и толкаю подругу вперед.
– Пойдем, – говорю ей.
– Ну, Алён! – возмущается Вика, но быстро соображает, что к чему.
Успеваю сделать лишь пару шагов, когда в мой локоть впиваются чужие пальцы. Резко разворачиваюсь и вырываю руку.
– Не трогай, – чеканю, глядя в предательские голубые глаза.
Теперь, когда мы стоим лицом друг к другу, я могу как следует рассмотреть так обидевшего меня мужчину. Он гладко выбрит и на нем черная шапка, которая идет ему, как и все на свете. Больше я никуда не смотрю. Мне не нужно видеть еще больше Наумова, чтобы сглотнуть. Откуда он взялся?
Вадик.
В отличие от меня, Антон не отказывает себе в пристальном осмотре. Когда наконец-то добирается до лица, я не выдерживаю и спрашиваю, глядя на него холодно:
– Чего тебе надо?
– Поговорить. Как я и писал.
Смотрю на него некоторое время и вспоминаю, как сама молила его поговорить со мной. Думаю, как лучше ему ответить, а потом решаю не ходить вокруг да около.
– Иди на х*р, - спокойно прошу его.
После чего разворачиваюсь и возобновляю путь. Вика ждет меня в паре шагов, переводя хмурый взгляд с Беса на меня. Делаю ровно один шаг, когда бесцеремонная рука снова ловит мой локоть. Шиплю и снова его вырываю.
– Я сказала, не смей меня трогать! – ору, разворачиваясь.
Кто дал ему право хватать меня? Он мне никто! Никто!
Наверное, ему не хочется стать участником скандала на Красной Площади. Клянусь, я устрою скандал, если он еще раз меня коснется. Наумов безошибочно читает эту угрозу в моих глазах, поэтому говорит:
– Успокойся. Я не буду больше тебя трогать.
– Говори и проваливай, – снисхожу я.
Прежде всего потому что вижу: он не отстанет. Мой бывший трехдневный парень только строит из себя цивилизованного человека, на самом деле ему плевать на всех.
– Пойдем выпьем кофе. Ты замерзла, – говорит и указывает рукой на ГУМ.
Я уже не чувствую ног. Кто мог знать, что будет такой мороз? Переминаюсь с ноги на ногу, думая о том, что делать?
– Давай, а то задницу отморозишь, – читая мои мысли, говорит Наумов.
Засунув руки в карманы длинного пуховика, спокойно ждет. Чувствую, как меня накрывает влечение. Снова. Он такой «он». Вся его поза и весь его вид говорят об этом. Все девушки вокруг на него оборачиваются. Такие же дурочки, как я.