- Держи, - хмуро сказала горничная, сунув мне в руки что-то легкое, шуршащее, белоснежное… - надевай. На голое тело, белье сними. И волосы распусти!
Дверь захлопнулась прямо перед носом, несколько мгновений я смотрела на темную деревянную поверхность, потом развернула сверток.
Тени не плачут.
Тени не плачут, не видят сны, не имеют имени, не чувствуют боль. Тень не может пускать в свое сердце никого, кроме своей госпожи. Просидев свадьбу мастера Дэро и Агген в белом свадебном платье, вышитом жемчугом и розанами, я не могла дождаться, когда сниму его. Но последнее, что бы я хотела надеть – это легкую полупрозрачную ночную рубашку с глубоким вырезом, изящным кружевом по подолу… Руки одну за другой вытаскивали из волос тонкие шпильки, освобожденные волосы падали на спину.
За что, небо. За что?
Ноги сами понесли меня к зеркалу. Я смотрела на свое лицо – еще более белое, чем обычно, на пышную волну вьющихся после недавней тугой прически волос – и видела, как наяву, мастера Дэро. Где-то в другой жизни…там, где она у меня была, мастер Дэро сам бы освободил мои волосы и, запустив в них ладони, погладил бы ноющую кожу на голове, прижал к себе. Впрочем, все, что я по своей невинности и неопытности могу вообразить, мастер Дэро сейчас и делает – но не со мной, с Агген…с Агген, которая не любит и боится его.
Я постояла перед зеркалом, обхватив руками плечи, не плача, пытаясь сдержать дрожь и заглушить нескончаемый поток мыслеобразов. Видела бы меня Гаман – и никто на свете больше не убедил бы ее, что я человек. Чуть подумав, сняла ботинки с ног, осталась босиком. Чего я жду? Можно ложиться спать. Хорошо, что Агген уедет, что она будет далеко… Нет, не хорошо. Правильно.
В небе набирала силу гроза. В Руане грозы бывают редко, но, как правило, очень сильные и оглушающие. Внезапно вспомнился тот самый искрящийся серебряный шар, блуждавший по спальне малышки Гаман. Захотелось выскочить в лес и брести, не разбирая дороги… Подумав о лесе, я вспомнила и о найденной танверине, и о нежном, первом прикосновении к волосам, досадливо сморщилась. Пора спать. Еще немного посмотрела в окно на молнии, рассекающие небо, с наслаждением ощущая, как постепенно затуманивается сном сознание. Тело дернулось, как бывает во сне, я распахнула глаза – и чуть не закричала. Рядом с моим лицом, буквально на расстоянии шерстяной нити, было лицо мастера Дэро.
Я так хотела его увидеть, я так грезила им – и вот он. Правда, в моих немудреных мечтах мастер Дэро нежно обнимал меня, а сейчас – смотрел чуть ли не с испугом и какой-то…тоской? Мне совершенно неосознанно захотелось его утешить. Я протянула руку и погладила обнаженные горячие плечи. Во сне слишком просто быть смелой, делать то, чего нельзя делать. Он был такой, каким я и представляла – гладкий и теплый, незнакомый и в то же время родной насквозь, настолько, что его тело было словно бы продолжением моего. Мне нечего было бояться или стесняться, я не испытывала той безумной порочной страсти, о которой писали в романах, но все внутри меня замирало при взгляде на него, дух захватывало, как при взгляде в пропасть. Я гладила его плечи, шею, короткие волосы, напоминавшие мне на ощупь нежные иголочки листвиги – на вид один в один колючий рогожник, а на ощупь что шелковые нитки. Всё в нем было прекрасно – тоненькие волоски на руках и шее, детские, давно зажившие шрамы, открывавшиеся моим чутким пальцам. Мастер Дэро словно замер, застыл, а я стянула через голову ночную рубашку – чужую, ненужную в своей пошлой откровенности и прижалась к нему, распластываясь, как моллюск, оплетая руками, ногами, корнями врастая в его тело, прикусывая за ухо, покрывая поцелуями шею, вдыхая его запах – совершенно незнакомый, но такой приятный запах чистой, чуть влажной кожи и волос.