- Это точно не ты подстроил? - наконец, спросила она.
- Такая большая, а в сказки верит! - проговорил Моронский, обращаясь к водителю. - Ещё и Брабус от простого Гелика не отличает... - Он повернул голову к ней. - Ты меня от дел отвлекла. Игорек тебя домой сейчас отвезёт. А инструкции я тебе позже пришлю, - проговорил Макс, выдувая дым ноздрями.
- Какие инструкции?
- Ключи? - проигнорировал он ее вопрос.
- Какие ключи? - не поняла Соня.
- От машины твоей! - опять рявкнул так, что она вздрогнула. Протянула ключи.
Моронский коротко свистнул в открытое окно Лексуса, и кинул их подошедшему Славику.
- Отгони! - распорядился шеф.
- Ладно, - сказал он, поворачиваясь к Соне, - мне вон, теперь пацанов накормить надо как следует, ты же их без десерта оставила...
Моронский опустил взгляд на Сонину грудь с торчащими сосками под футболкой. Как-то заторможенно моргнул и втянул в рот свою нижнюю губу.
- Всё, на созвоне! - бросил он то ли Соне, то ли водителю и вышел из машины, оставляя после себя шлейф табачного дыма, смешанного с парфюмом и запахом мяты.
Take off your clothes
Сними свою одежду,
Give me your trust
Доверься мне,
Look me in the eyes and confess your lust
Смотри мне в глаза и признай в своих похоть
Get on your knees
Встань на колени
Beg me to stop
Умоляй меня остановиться
I promise I’ll love you if you do it
Я обещаю любить тебя, если ты это сделаешь
So do it for me
Так сделай это для меня
Say my name
Скажи мое имя
All I wanna do is hear you scream in pain
Все, что я хочу сделать, это услышать, как ты кричишь от боли
Say my name
Скажи мое имя
I promise I’ll love you if you do it
Я обещаю любить тебя, если ты это сделаешь
So do it for me
Так сделай это для меня
Rosenfeld “Do it for me”
В пятницу утром Соня проснулась с почти осязаемым ощущением чего-то, что непременно должно произойти в этот день. Обычно такое чувство у неё случалось в детстве перед Новым годом, 31 декабря, накануне которого она до рассвета вертелась в постели волчком, не смыкая глаз.
И если тогда томительное предвкушение праздника приносило исключительно положительные эмоции, то сейчас ожидание неизбежного сопровождалось оцепеняющим первобытным страхом. И любые попытки проанализировать причину и источник этого страха неминуемо приводили к внутреннему конфликту гордости и порочных желаний. В котором гордость теряя аргументы, трусливо пряталась, словно таракан за плинтусом.
«Страшное» предчувствие подтвердилось, когда на пороге квартиры возник один из мордоворотов Моронского с бандеролью. Славик, а может быть Игорь (Соня пока плохо различала их лица, поскольку чаще видела их затылки) молча передал из рук в руки шуршащие ярко-оранжевые пакеты и, не сказав ни слова, удалился.