Подари мне себя до боли (Пачиновна) - страница 86

«Нет, это невозможно! Это нужно остановить!»

Но, когда в очередной раз он подул и отстранился, Соня не выдержала и непроизвольно ухватила его за плечи, удерживая. Поздно сообразив, что тянет его обратно, на себя...

«Боже, нет!»

«Боже, да!»

- Потерпи, сладкая, сейчас уже станет хорошо! - прохрипел он.

Моронский надавил ладонью Соне на лобок, сильно натянул вверх плоть и начал медленно и ритмично проводить языком снизу вверх, от входа во влагалище и до клитора, с каждым движением ускоряя темп.

Соне показалось, что внутри неё что-то взорвалось. Что спираль желания, которая сжималась и скручивалась все это время, вдруг, распрямилась, выстрелила, освободила поток энергии, который заполнил каждую клеточку Сониного организма. Тело вытянулось в тугую струну, будто его молнией прошило. А затем Соня упала откуда-то из стратосферы, почти осязая свой крик.

В уши отдало ударной волной. И Соня перестала слышать. Все звуки слились в один белый шум. Ошарашенная она не понимала, что с ней только что произошло. Что это было? Где она? Кто она?

Не в силах заставить себя открыть глаза, пожираемая совестью, она почувствовала дыхание на своей щеке. А потом губы на своих губах. Мягкие. Они больше ничего не требовали. Просто целовали, пощипывали Сонины губы. Пока она окончательно не пришла в себя.

- Это было очень... ярко, Соня. - сказал тихо Моронский, поднимаясь над ней. - Извини за трусы. Прям нашло чё-то...

Она медленно, словно отходя от наркоза, оторвала  голову от сидения и села, поправляя подол платья. В ушах все ещё шумело. На щиколотке болталась белая тряпочка, бывшая ещё недавно вполне приличными кружевными трусиками. Соня молча скомкала ее в кулаке. Она чувствовала взгляд Моронского на себе, но не могла заставить себя посмотреть на него в ответ.

Что делать? Что говорить? Вообще, в таких ситуациях надо ли что-то говорить? А как теперь себя с ним вести?

Макс потянулся за футболкой и Соня заметила на его плечах пару свежих царапин. Неужели, это она сделала?

По дороге обратно ни Макс, ни тем более Соня не проронили ни звука. Он, правда, постоянно бросал на неё тяжелый взгляд из-под нахмуренных бровей. А она изучала татуировки на его правой кисти. Это были не просто рисунки. Это были какие-то цифры, фразы на латыни, знаки, отметки, которые для Моронского, судя по всему, имели  важное значение. И она захотела знать - какое.

«Нет, только не влюбляйся, ни за что не влюбляйся в него!» - молила себя Соня.

«Поздно...» - хихикнул тоненько первый внутренний голос. «Абсолютно...» - строго подтвердил второй.