— Просто ты хотел быть как они. — Прошептала я, внезапно пересохшими губами, и у меня перед внутренним взором вдруг предстали пыльные гаражи, обжигающее солнце, и маленький мальчик, плачущий навзрыд, сжимающий в руках котенка, которого убил вместе с остальными придурками.
— Да. Ты права. А потом я отнес котенка домой и все рассказал отцу. Он долго испытующе смотрел на меня, но молчал. И для меня это молчание было смерти подобно. А потом он взял меня за руку, и мы вместе похоронили котенка. Вернувшись домой, он выпорол меня. Наказал от души, я действительно, наверное, неделю не мог сидеть. Но ему было непросто сделать это. Просто так было нужно. Парадокс, после наказания мне стало легче, намного легче. Жаль, что после того, что я сделал с тобой, отец не узнал, и не повторил того наказания. Возможно, меня бы отпустило чувство вины…
— Твой отец потрясающий человек. — Я, не стесняясь, шмыгала носом. Лекс грустно улыбнулся.
— Трудно ему со мной пришлось. Но он всегда воспитывал меня настоящим мужчиной.
— Поедешь завтра к нему? — Лекс моргнул.
— Нет. Хотим встретиться на нейтральной территории. Я не хочу видеть его жену, а она меня. Ладно, хватит откровений на этот вечер. Пошли спать.
— Куда? Мне домой пора!
— Ты с ума сошла? Три часа ночи. Ты ляжешь со мной… здесь, в спальне. Понятно? — Я смущенно хихикнула, делая вид, будто не заметила прозрачного намека на постель. И на спать вместе. Лекс, кажется, включил командира.
— Эй, бросай свои армейские замашки. Я тебе не солдат.
— Конечно! У меня в строю еще не было таких симпатичных солдат. — Его красивое, точно вылепленное из мрамора лицо, было совсем близко от моего. Длинные черные ресницы, чуть отросшие каштановые волосы, слегка завивающиеся на висках. Лукавая улыбка играла и на губах, и в глазах, когда Лекс заворачивал меня в плед, которым я была укрыта, и хватал на руки, чтобы отнести в спальню. Так тепло и уютно было рядом с ним, что я закрыла глаза и мгновенно уснула, едва моя голова коснулась подушки. И не заметила, что Лекс еще долго стоял, прислонившись к дверному косяку плечом, и без улыбки смотрел на меня, спящую, точно впитывая каждую черточку такого знакомого, и в тоже время изменившегося, повзрослевшего лица. Он не показывал этого Элли, но прекрасно понимал — его девочка выросла… и больше не его.
То же утро, в здании полиции…
— Черт, больно же. — Прошипел сквозь зубы Дэм, когда очередной ретивый полицай толкнул его в спину, в комнату, где стоял телефон. Костяшки пальцев после ночной вакханалии, болели невыносимо. Еще и эти наручники…