Девочка попала в лапы того самого монстра, от которого не могли спасти ни мама с папой, ни какой-то незнакомый воин. Она сама забралась в эти лапы и закрылась от мира когтями страха.
«Значит, никто никогда не услышит, как я читаю».
Это были мысли ребенка, который впервые почувствовал ужасную боль этого мира. Мысли маленькой девочки.
Но именно они потом преследовали ее всю жизнь.
Гвин больше не могла читать. Стоило ей взять в руки книгу, как паника и страх нападали из-за спины. Такие настоящие. Материальные.
Они рвали ее душу, делали слабой.
Это было единственным, что делало ее слабой.
***
— Давай я, — Табита пришла на помощь в тот момент, когда у Гвин поплыло перед глазами, а в памяти пронеслось самое болезненное воспоминание из прошлого.
Гвин не помнила, что случилось с мамой. И ни разу не спросила у отца, ведь он запретил. Но именно сейчас она вспомнила все те вечера, которые они проводили вместе за чтением.
А следом пришла демоническая боль от одного только взгляда на текст, написанный рукой дознавателя.
Валькирия разжала пальцы, позволяя подруге прийти на помощь. Впервые принимая помощь добровольно и с благодарностью.
«Слабость — первый шаг к смерти», — пронеслось у нее в голове, а руки сжались в кулаки.
— То есть меня допрашивать вы не собираетесь?
Найджел подал голос, заставив вздрогнуть всех находящихся в комнате. Гвин совершенно забыла о парне, который тенью притаился у выхода. И, похоже, имел много возможностей просто уйти. Но ни одной почему-то не воспользовался.
Дознаватель жестом подозвал Табиту и вернул себе до сих пор не подписанный лист. Пробежался по нему взглядом и нахмурился.
— Ну что ж, давай послушаем и тебя. Что ты делал ночью на улице?
Судя по недовольству, написанному на лице, имперский дознаватель надеялся, что эту работу сделают за него. Но вернулся слишком рано.
Гвин покачнулась и тут же почувствовала руку Табиты, которую та подставила ей под спину. Подруга только вопросительно вскинула брови, но в ответ получила отрицательный кивок.
Валькирия не была готова ни о чем рассказывать. Сейчас ей очень хотелось выйти на улицу, подставить горящие щеки ледяному ветру и просто завыть волком. Боль, которую она смогла затоптать в себе, всколыхнулась с такой силой, что почти сбила девушку с ног.
Мама.
Боль, которая делала ее девчонкой, а не воином.
— Я нарушил правила, потому что увидел на территории академии вёлла, — произнес Найджел и замолчал, будто наслаждаясь выражением лиц всех собравшихся.
Гвин успела отметить сомнение Табиты, недоверие главного дознавателя и непонимание Милред. Что сейчас было написано на лице самой Валькирии она не знала. Возможно, удивление. А может, и вовсе ничего.