Отыскав взглядом меня и свою невесту, Эвальд Эли посуровел ещё больше и приказал:
— Встань, Элания!
Я подчинилась, не желая злить того больше, чем необходимо, однако сделала это совершенно спокойно и с чувством собственного достоинства. Глаз опускать не стала, как не стала демонстрировать то, что признаю власть данного представителя расы саламандр над собой. Что, похоже, ещё больше его разозлило, если судить по тому, как потемнело лицо «дяди», когда наши взгляды пересеклись. А слова, которые прозвучали следом за этим, видимо несли в себе цель меня заморозить, настолько холодны оказались.
— Вижу, день на кухне среди женщин, занимающихся самой тяжёлой и грязной работой, ничему тебя не научили, девчонка! Ты, получив возможность вернуться к жизни, которая полагается знатной саламандре, продолжаешь вести себя как безродная плебейка!
Я промолчала, ожидая продолжения начатой обвинительный речи, которую выслушала с выражением абсолютной невозмутимости на лице, и та последовала. Вот только теперь к холоду в словах моего нежданно обретенного родственника добавилось ещё и раздражение:
— Твоё упрямство и стремление показать собственную независимость, ни к чему хорошему не приведут, Элания! Прекрати сопротивляться принятым в обществе огненного народа нормам и правилам, которые чётко обозначают место и роль женщины в нём. Здесь, не свободолюбивое человеческое государство, где ты выросла! Это моё последнее обращение к голосу твоего разума. Я не буду более пытаться вразумить тебя, а все эти три дня, до прихода Канцлера Адиля, ты проведешь взаперти в своей комнате. Одна. Я не вижу смысла тебя чему-то учить, пусть этим занимается непосредственно тот, кому ты так сильно понадобилась. И женщин своих вольнодумством заражать не позволю.
Договорив, хозяин дома обернулся к пришедшей с ним охране и коротко распорядился:
— Увести!
Ильсия едва успела всунуть мне в руки книжку по этикету, когда в мою сторону, обогнув «дядю», выдвинулись те, кто до этого навытяжку стояли возле самого входа.
— Госпожа, пройдёмте с нами! — бесстрастно обратился ко мне один из молодых мужчин, и я не стала с ним спорить.
Не сказала я ничего и хозяину дома, а всё с тем же нечитаемым выражением на лице проскользнула мимо него, держа в руках подарок Ильсии. Но вот когда поравнялась с красавицей метрессой, которая только что не лопалась от радости, услышав какое мне назначили наказание, удержаться и смолчать не смогла. Воспользовалась тем, что внимание моего дяди обратилось на его невесту, чуть подалась в сторону женщины и тихонько так произнесла: