Когда мы сдаемся, жизнь становится легче. Присутствует постоянное возрастание счастья и удовольствия, требующее все меньше и меньше стимулов от внешнего мира. Снижаются потребности и ожидания от других. Мы перестаем искать что-то вовне ради того, что сейчас переживаем как исходящее изнутри нас самих. Мы освободились от иллюзии, что другие или другое являются источником нашего счастья. Вместо поиска того, что можно получить от других, мы ищем возможность дать. Другие теперь не избегают нас, а стремятся быть в нашем обществе. В «Рождественской песне в прозе» Чарльза Диккенса Скрудж испытал удовольствие давать, вместо того чтобы пытаться получить что-то от других. Радость этого преобразования доступна каждому из нас.
Карл Юнг писал о феномене синхроничности, который можно было бы назвать одновременностью, чтобы объяснить возникновение событий, кажущихся интеллекту никак не связанными. По мере нашей сдачи это явление становится обычным. Для иллюстрации этого феномена приведем рассказ руководителя бизнеса, практиковавшего метод отпускания в течение года.
Я был директором небольшой корпорации со штатом пятьдесят человек. Мы вырастили многообещающего молодого человека, для того чтобы он возглавил одно из подразделений компании. Однако оказалось, что он был очень незрелым. Вместо того, чтобы ответить благодарностью и продуктивным сотрудничеством за все, что было сделано для него, он стал претенциозным, требовательным и несколько параноидальным. Он заявил, что собирается выступить на следующем заседании совета директоров и развеять все обвинения в свой адрес и необоснованные требования к нему. Хотя все его аргументы могли быть легко опровергнуты, не было никакого желания сидеть и слушать все это. В течение нескольких дней он выглядел наполненным ненавистью и угрозами. В день, когда должно было состояться заседание совета директоров, намеченное на 13:00, я ехал по бульвару, размышляя об этом человеке. Внезапно я отпустил все это. Я полностью сдался. Я увидел в нем испуганного ребенка и начал посылать ему свою любовь. Все мое беспокойство исчезло, и я почувствовал к нему симпатию. Посмотрев на часы, я отметил, что было 12:30. Когда я добрался до офиса, моя секретарша сказала, что этот человек зашел в офис и отказался от своего выступления. Он передумал в последнюю минуту. Я спросил ее, в какое время он вошел в кабинет. Она ответила, что запомнила это время, поскольку вскоре должно было начаться заседание совета. Посмотрев на часы, она сказала, что это было ровно в 12:32.