Передаю Ирине чистый лист бумаги. Юрист диктует ей нужную формулировку, Ира медленно, но покорно записывает за ним. Георгию Семеновичу приходится повторять одну и ту же фразу по пять, шесть раз, но его это никак не напрягает. Он и не такое видел за свою практику. Я стою в это время у панорамного окна спиной к супруге, смотрю на город и жду, когда освобожусь от этих семейных уз.
- Ульянов, ты об этом пожалеешь – шипит она, как змея, когда крыть осталось нечем.
- Свободна.
Евгений
Хлопнула дверь. Я слышу быстро удаляющийся цокот каблучков.
Ну, вот и все….
- Евгений Борисович – обратился ко мне юрист - Ирина Романовна все подписала, документы я забираю с собой, чтобы подготовить свидетельства о расторжении брака и лишения родительских прав – он стоял слева от меня и сканировал меня взглядом.
- Конечно, Георгий Семенович. Спасибо вам за работу – я жму руку мужчине и прощаюсь с ним.
Он тихо покидает кабинет, а я так и стою, смотрю на идущих внизу прохожих. Жизнь течет и все мимо меня. Достаю телефон из кармана пиджака, набираю номер.
- Игорь Владимирович, есть новости?
- Пока нет, Женя. Но мои люди роют землю руками. Найдут.
Нажимаю отбой, но продолжаю сжимать аппарат в руке. Да, я обратился к нему за помощью. Выбора не было. С его связями он может иголку в стоге сена найти. А мне не нужна иголка, мне нужна Аня. Живая, невредимая, и как можно скорее. Я приехал к нему ночью, точнее, под утро. Было где то пять или шесть часов.
-Что тебя привело ко мне в такую рань? – спросил хозяин дома, порог которого я впервые переступил без приглашения.
- Мне нужна ваша помощь. Нужно найти человека.
-Проходи – я послушно шел следом за Игорем Владимировичем в его кабинет – Присаживайся – скомандовал он, указывая на кожаное кресло – Рассказывай.
- Мне нужно найти ее – и передал фото Анны.
- Ты издеваешься надо мной, Женя. Что Ирка снова сбежала от тебя?
- Это не Ирина. Переверните фото, там все написано.
Он перевернул, прочитал, нахмурил брови.
- Во как! Значит, близнецы.
- Вы не удивлены? Вы знали, что Ира вам не внучка?
- Знал. Думаешь, я перекошенные морды врачей тогда не видел. Мне нужен был ребенок. И я его взял. Я думал, что Виталинка одумается, за ум возьмётся, когда матерью станет. Но не вышло. Она ведь тогда на иглу села. Серьезно очень. Лечил ее три раза, насильно наручниками к батарее пристегивал, чтобы ломка прошла, в клинику связанную увозил. Она полежит там недельку, потом звонить начинает, плачет в трубку, а у меня сердце разрывается. Приеду к ней, а она в ноги ко мне сядет и клянется, что больше никогда эту дурь не будет пробовать. Поверю, заберу ее, а через неделю все по новой. Когда узнал, что залетела, хотел сразу на аборт отправить. Что она могла родить в наркотическом дурмане? И не смог, представляешь, я тот, кто людей живьем закапывал, не смог решиться на прерывание беременности. Я ждал внучки, как манны небесной – он замолчал, чтобы перевести дух - Я, когда приехал в больницу сразу все понял по лицам их испуганным. Дрожали. Боялись. А потом я увидел ее, девочку на руках медсестры. Руки сами к ней потянулись. А они отдали, и слова не сказали. Мой грех, я его и несу. Поэтому стал Ирине и матерью, и отцом, и дедом. Три в одном.