* * *
С Юрием Скопиным-Шуйским, приехавшим-таки погостить на лето в Ливонское королевство, мы быстро нашли общий язык. Парню было интересно абсолютно все. Он и Академию посетил, и до Стокгольма сплавал, и на моих предприятиях покрутился, и на охоту съездил и даже в добыче янтаря поучаствовал.
С невестой он познакомился между делом, на бегу. И к тому моменту согласен был даже на крокодила, чтобы остаться в герцогстве Ливонском. Все-таки, Юрий не дурак был. Понимал, что в той же России ему, в лучшем случае, дадут удел в кормление. И неизвестно, насколько он сможет там быть самостоятельным.
Здесь же предлагалось целое королевство, титул принца (пусть и консорта) и куча всяких интересностей — от огромных кораблей до производства фарфора. От алхимии до Рижской Академии. А от него даже веру сменить не требовали! Ну и как тут устоять? Пощупав своими руками янтарь, зеркала, фарфор и паруса кораблей, Юрий был готов на всё, чтобы остаться в Ливонском королевстве. И тут его познакомили с Софией.
По моим наблюдениям, дар речи он потерял сразу же. И то, что из его невнятного бормотания моя дочь поняла-таки, кто он такой и как его зовут, заслуга вовсе не русского царевича, а предварительной подготовки. Раз уж я не мог повлиять на брак своего сына, то хотя бы своим дочерям хотел дать возможность присмотреться к будущим женихам.
Анне в Норвегии было проще. Там организовалась целая толпа претендентов, и местные старейшины устроили диспут, решая, по каким критериям отбирать кандидатов. Лаялись года три, пока я не пригрозил, что займусь выбором сам. Иначе дочь вообще в девках останется! Сама Анна ни к кому конкретному не склонялась, наслаждаясь боями за свою руку и сердце.
Но, кого бы не выбрала моя старшая дочь, Норвегия останется под властью Швеции. А вот с Ливонским королевством было сложнее. Я хотел, чтобы оно оставалось максимально независимым. И чтобы интересы множества стран переплелись в нем так, чтобы соблюдать баланс было выгодно всем сторонам.
Юрий для моих целей подходил как нельзя лучше. Он стремился к новому, не боялся сложностей, жаждал знаний и готов был рисковать. Такой не ляжет беспрекословно под Москву только потому, что там есть родственные связи. Слишком уж сильно его стремление к свободе и независимости. Именно поэтому я и остановился на его кандидатуре.
Политический брак — дело сложное. И редко когда счастливое. Но то, как он смотрел на Софию, давало надежду. Юрий вырос в семье, где родители любили друг друга. И наверняка подспудно стремился к тому же. Тем более, что и мы с Катариной являли пример гармоничных отношений. Детей у нас, правда, (по меркам эпохи), было маловато (всего трое, а не 12–15), но зато все живы, здоровы и предварительно пристроены.