Отказавшись от власти, я мог, наконец-то, заняться тем, к чему душа лежала. Писал учебники, стимулировал открытие школ, помогал Скопину-Шуйскому строить университет, и поддержал Василия VI,когда его отец в 1627-м неожиданно ушел из жизни. Видимо, сказались старые раны и последствия подхваченной в Крыму лихорадки. А ведь он чуть не на 20 лет меня моложе![32]
Впрочем, я и сам чувствовал себя не лучшим образом. Хотя в 17 веке вообще редко кто до 60-ти доживает, а я все-таки перешагнул этот рубеж. Но и успел многое.
Например, оценить Густава Адольфа, который не только закрепился в колониях, но и сделал Новую Швецию размером даже больше, чем Швеция старая. Ну и почему бы не поддержать человека? Возвращаться на родину он не собирается, сражаться за свои права тоже, так что я помогал ему, как мог. Дело это было взаимовыгодное.
Рано или поздно, колонии захотят независимости, но не в ближайшие сто лет. Пока что без помощи метрополии они обходиться не могут. Хотя прогресс есть. Эрик дал колониям гораздо больше самостоятельности, чем другие европейские короли. И, судя по прибыли, это оказалось правильным решением.
Еще я успел заключить помолвку своей внучки на благо Ливонского королевства. И ожидал возмущения со стороны Юрия и Софии. Ибо жених был нищим потомком изгнанных когда-то курляндских герцогов. Казалось бы — да на фига такое счастье? Но даже я, с моим плохим знанием истории, помнил про Якоба Кетлера. И не прибрать его к рукам было просто преступлением.
Да, он не будет полновластным правителем. Но я хотел заполучить его, как друга и помощника для следующего правителя/правительницы Ливонского королевства. Поэтому и пристроил его в Рижскую академию с 15 лет. Успехи Якоба настолько впечатлили Юрия (который, как и положено порядочному отцу, сомневался, что его дочери вообще кто-то достоин), что тот сам занялся его воспитанием. И гонял наравне с сыном, что довольно сильно сдружило пацанов.
Поскольку здоровья моего, к сожалению, уже не хватало, чтобы путешествовать и вести активный образ жизни, я писал мемуары. Естественно, с выгодной мне точки зрения. И из обширной переписки сохранил только то, что характеризовало меня должным образом. Судя по самочувствию, осталось мне недолго. Так что я проживал каждый свой день, как последний. И засыпал, сжимая руку Катарины, которая радовалась, что обрела, наконец-то тихое семейное счастье, о котором столько мечтала.
Мне оставалось только смириться с тем фактом, что невозможно угадать, когда в твоей судьбе будет поставлена точка. Надеюсь, больше меня не занесет ни в какой другой мир.