— Вы хотели меня видеть? — холодно спросила я, не выдержав его молчаливого тёмного взгляда.
— О да, Ева, признаюсь, я всегда желаю видеть тебя, не только сегодня.
Я поджала губы и уставилась в угол. Его заигрывания были столь омерзительны мне, что приходилось подавлять физические спазмы в животе.
— Чем я так неприятен тебе? — невозмутимо принялся выяснять Рустам.
Он шутит? А чем он может быть мне приятен? Это намного более простой вопрос, на который есть элементарный ответ: ничем. Я молчала, борясь с приступами тошноты. Рустам не унывал:
— Всё дело в той моей попытке выставить тебя в дурном свете перед Халибом? Я ведь всё объяснил и извинился. Это был досадный промах с моей стороны, некрасивый и обидный, но просто ошибка. Понимаешь?
Гнев кипел во мне и прорывался наружу:
— А своё предложение стать вашей любовницей в обмен на жизнь мужа вы не считаете предосудительным?
— Это предложение я сделал тебе сегодня утром, а до того?
— Что — до того? — растерянно захлопала я глазами.
— Зачем ты нажаловалась мужу на нашу с тобой вчерашнюю встречу… в оазисе?
— Похищение, вы хотели сказать?
— Я сделал что-то предосудительное там?
— Вы меня обнимали…
— Серьёзно?
— …Насильно!
— И всё? — в его глазах вдруг появился стальной блеск.
— Я не понимаю, чего вы добиваетесь…
— Проверяю, как хорошо ты умеешь врать и изворачиваться. Развлекаюсь, так сказать.
Я ещё не знала, к чему он клонит, но в животе уже похолодело.
— Врёшь ты весьма посредственно, — усмехнулся Рустам, продолжая развлекаться. — Ну давай, Ева, скажи мне правду. За что ты меня так презираешь?
У меня просто не было сил бороться с ним и держать лицо. Оно всё искривилось от спазма, а по щекам потекли слёзы.
— Ну-ну… — забормотал шурин, доставая из кармана платок. — Вот этого не надо, я этого не люблю.
Он подал мне платок, но я не взяла — отёрла лицо рукавом.
— Ладно, — смилостивился Рустам, — не буду тебя мучить, раз ты такая нежная. Я знаю, что ты всё знаешь. Точнее, ты знаешь не всё, но важную часть. Скрывать остальное нет смысла. Питер был не единственным.
Показалось, что он выстрелил мне в сердце. Я покачнулась, и Рустам вскочил из кресла, чтобы меня подхватить.
— Вы с ним сильно недооценили меня, — прокряхтел он, усаживая меня на диван. — Но тебе это простительно, ты женщина, а от Питера я не ожидал такой детской наивности.
Он налил из графина воды в стакан и подал мне. Я сделала один глоток, а потом закрыла глаза. Вот теперь точно — всё кончено. Мой муж погиб, и Петя, и его семья. Правда, выходит, что Терджану в любом случае была уготована смерть, независимо от действий моего бывшего жениха, и его жертва оказалась напрасной. Слёзы текли по моим щекам уже без остановки. Я всех сгубила и ничего нельзя исправить…