Больше всего Егор любил приходить… на кладбище. Здесь, как ни в каком другом месте, начинаешь осознавать ничтожность любых тщеславных устремлений. И удачливые и неудачники заканчивают одинаково, любой сияющий трамплин обязательно приводит в черную вечность. Прогуливаясь среди могил, рассматривая плиты, Егор давно обнаружил, что чаще умирают молодыми те, кто был наиболее ловок и удачлив в жизни. Сколько их погибает при разборках или от всевозможных болезней! Вот один из них (Егор как раз проходил мимо его могилы с пышным надгробием), лет тридцати с небольшим, владелец нескольких магазинов, казино и еще чего-то там. Еще три недели назад он с белозубой улыбкой взирал на горожан с множества рекламных щитов, где его называли «самым справедливым бизнесменом в городе». А недавно «самому справедливому» всадили пулю в лоб другие поборники справедливости. Но даже с фотографии на граните бизнесмен продолжает улыбаться бодро и заманчиво, словно призывая Егора жить так же, как он.
— Нет уж, — ответил ему Егор. — Я не хочу жить, как ты. Лучше поброжу по земле, пусть даже кладбищенской, в старом, поношенном пальто.
А вот рядом еще одна могила, тут захоронен чиновник, много лет возглавлявший в администрации отдел социальных программ. Егор случайно услыхал его историю, как в постоянных заботах о несчастных стариках он заработал себе ни один инфаркт и тихо скончался в своем загородном особняке на десяти гектарах земли.
— И тебе привет! — сказал Егор. — Привет вам всем, бывшие господа и бывшие рабы.
Он вытащил бутылку водки, единственную на сегодня подружку, которая скрасит его одиночество, закусить тоже есть чем. Банка сайры, полбуханки хлеба, да вон какой аппетитный огурчик! Егор поднял воротник, плотнее закутался в шарф и направился к одной из дальних оград. Он давно облюбовал себе тут закуток, засиживался порой допоздна, обычно в те дни, когда (как, например, сегодня) у Машки — соседки по коммуналке, собиралась пьяная компания бывших зеков. Егора уже знали и не трогали ни администрация кладбища, ни местные сторожа.
Верная подруга — белая водица, — быстро согрела, Егору сделалось так хорошо среди тишины и спокойствия («Век бы не видеть соседку Машку с ее хахалями!»). После второго стакана он вдруг подумал: а не покемарить ли немного? По крайней мере, в ближайшие час или два он никуда отсюда уходить не собирался. Егор и не заметил, как глаза закрылись, и его сморил сон.
Он проспал дольше обычного, а когда проснулся, ночь уже вовсю властвовала над землей, и единственным «фонариком» был бледный свет луны. Холод усилился, Егор допил остаток водки, но и она не спасала. Пора возвращаться в проклятую коммуналку. Была надежда, что Машкины гости разошлись, а оставшийся для любовных утех очередной хахаль спит.