И я проваливаюсь в этот поцелуй. Тоже полностью.
Не замечаю, как сижу уже не на кресле, а на его коленях. Это он на кресле теперь…
Как раздираю ворот его рубашки.
Как сама оказываюсь обнажена по пояс.
Мысли путаются и растворяются вовсе. Хотя последняя мысль довольно разумна — что может не стоит делать это здесь? Вдруг Замок подсматривает… Или обрушит галерею в самый ответственный момент. Или еще что. Но думать дальше невозможно. Как невозможно сейчас прервать вот это все.
Даже когда он отрывается ненадолго и смотрит, и глаза его — настоящая Мариинская впадина, в которой я тону. И не выплыву никогда. А я глаза закрываю, потому что смотреть тоже делается невозможно. Только чувствовать. Только трогать, целовать, сливаться в бесконечном: “Да, да, да!”
Кричать, когда он отпускает мои губы, и глухо стонать, когда приникает к ним снова.
Забыть о ритме, о мнимых недостатках, о том, чтобы выглядеть красиво в процессе или двигаться как-то особенно опытно… Просто брать и давать жадно, без устали. Точнее, пока есть хоть какие-то силы.
И ведь Евор не делает что-то особенное. Не находит какие-то мифические кнопки для оргазма, не выключает мои страхи или переживания по поводу того, что я сто лет — ну ладно, чуть больше года — ни с кем не спала и у меня ничего не получится. Не превращается в безумца, рвущего меня на части…
Но делает. Особенное. Необыкновенное совершенно. Потому что будто чувствствует, что мне надо, что я хочу и люблю — и чувствует гораздо лучше меня самой, как я хочу и люблю. А я чувствую его. И не задумываюсь, куда дотянуться своей лаской, как лучше потрогать, как изогнуться, чтобы вызвать его восторг. Не думаю, не вспоминаю — просто делаю на голых инстинктах. И в восторге пищу, потому что это работает. У нас обоих работает.
Потому что так это и должно быть, так это и бывает, когда совпадение на всех уровнях. Даже на молекулярном.
И потому я взлетаю все выше и выше, чтобы рухнуть — и не разбиться.
И потому между нами никакой неловкости после. И когда мы перебираемся в домик и повторяем все это также… и по другому… и много раз лучше… уже на своей постели — на которой я его ждала несколько ночей… Тоже никакой неловкости.
И потому мне так легко оставаться рядом с ним обнаженной, смеяться и болтать, а потом дремать на его плече.
И потому я совсем не обижаюсь, что он не обо мне говорит ночь, когда я засыпаю почти:
— Не знаю, как Замок после того, что было сейчас… Но у меня, похоже, озарение, как ты выражаешься. Мне кажется я понял, почему в той записи говорилось про врата Агриш. И почему мы пока не нашли ключи.