Это происходит не со мной… Пожалуйста, пусть не со мной. Не со мной!
Меня втолкнули в помещение, где уже находились несколько человек. Должно быть, дознаватели. Один сидел за столом, на котором лежал знакомый сверток, все еще подвязанный праздничной зеленой лентой. А рядом — стояла кружка. Я сглотнула…
Еще на столе лежал лист бумаги плохого качества, а рядом — стояла кособокая глиняная чернильница.
Наконец, в комнате была Мартина. Испуганная и заплаканная, нервно сцепившая пальцы в замок. Она была в платье и в отсыревших туфлях…
Мартина сидела на стуле у стола. Других свободных стульев не имелось, меня просто подтолкнули вперед и один из стражников остановился рядом со мной — наверное, чтобы не дать упасть в случае чего.
Мартина посмотрела на меня — и тут же отвела взгляд. Не знаю, кто из нас двоих представлял более жалкое зрелище.
— Ну что, признаешь, что помогала ведьме, замышлявшей против Его Величества? — спросил человек, сидевший за столом.
Мартина покачала головой.
— Не было ничего! Господа, отпустите… ради детей!
Должно быть, с ней уже говорили, и я легко могла представить, что она на все вопросы так и отвечала, помня лишь о детях, оставшихся дома без присмотра…
Человек грохнул кулаком по столу и рявкнул:
— Не было ничего и ничего-то ты не видела? Издеваешься?! Она у тебя почти полгода прожила, ты сама говорила!
— Два месяца-то всего, — пролепетала пришибленно Мартина, не глядя на меня. — Но я и правда не видала ничего такого, господин!
— А это? — палец дознавателя почти уперся в злосчастный сверток.
— Так ведь я уже сказывала, Милика… девушка эта работала в лавке сладостей. Она… приносила деткам… иногда. Добрая она, — почти шепотом добавила Мартина.
Дознаватель поднял на меня взгляд и вдруг ухмыльнулся.
— Добрая, говоришь? Конфетки, значит, деткам таскала. А что же она эти конфетки магией приправляла? Без этого не вкусно?
Мартина дернулась, будто ее ударили. И тоже уставилась на меня, с неверием и ужасом одновременно.
— Этого… не может быть!
— Мартина… — начала я. — Я…
— Молчать! — еще один удар по столу. — Будешь говорить, когда позволят!
— Терин… — бормотала Мартина. — Терин… как же… как ты могла?!
Я молчала. Что Мартине обо мне наговорили? Могу представить, слышала такие обвинения. Любая ведьма с проклятым даром — изначально зла и обращает свои способности против всех, а перво-наперво — против Его Величества, потому что ведьмы хотят зла, а король заботится о своих подданных, не щадя себя…
Ну и все в том же духе.
Непонятно, но достаточно страшно звучит.
— Я не… — все же попыталась оправдаться я. Зарождающаяся во взгляде Мартины ненависть была хуже всего, что уже произошло. Тычок в бок едва не свалил меня с ног.