Сама не помню, как шла по коридору, сознавая лишь одно: я должна быть там, где этот голос, я должна…
За спиной послышался шорох. И я поняла, что сейчас меня остановят, и тогда я уже не пойму, что происходит, кто меня зовет…
— Регина!
Голос стал четче, но вдруг заметался меж сдвинувшихся стен, я развернулась, нога соскользнула и… ухнула с лестницы вниз!
Раздался треск. Руку дернуло с такой силой, что мне показалось — она осталась у Верса, а я полетела себе дальше.
— Идиотка!
Я все еще не могла понять, как оказалась на лестнице, почему едва не упала, откуда взялся Плантаго и почему смотрит на меня так, словно… В его черных глазах вдруг вспыхнуло пламя всепоглощающей ненависти.
Схватив за плечи, Верс встряхнул меня и прорычал:
— Что, собралась решить все быстро? Даже не думай! Ты поняла меня?! Не слышу: ты меня поняла?! Никуда тебе от меня не деться, и не надейся!
Он выплевывал слова с отвращением, наклонившись вперед, не отрывая от меня злого взгляда. Он все повторял это: ты поняла меня, ты меня поняла, пока, наконец, я не выдавила что-то в ответ, уже не помню, что именно, но это было похоже на согласие. Только после этого он отодвинул меня от лестницы и отпустил.
Никто так и не появился. Вдовствующая королева не вышла посмотреть, что происходит в коридоре. И я уже не была уверена, что слышала чей-то голос…
Верс продолжал испепелять меня взглядом. Мы оба отдышались. Я вдруг особенно остро почувствовала, как холодно в башне и обняла себя за плечи. Быть может, на самом деле я хотела убедиться, что Плантаго не оторвал мне руки. Оказалось, он ограничился рукавом. Вот что так страшно трещало. А я-то подумала с перепугу, что это мои ломающиеся косточки…
— В таком виде к принцу ты не пойдешь, — уронил Верс презрительно. Он не спросил, что взбрело мне в голову. И больше не обвинял в попытке покончить жизнь самоубийством.
Он просто взял меня за руку и потащил вон из башни. Я плелась за ним и думала, что со стороны мы выглядим странно, но совершенно не помню, встретился ли нам хоть кто-то, не может быть такого, чтобы не встретился.
Верс доволок меня до моей комнаты, бесцеремонно распахнул дверь, вошел первым и втянул меня внутрь. Распорядился:
— Переоденься! И убери с лица это выражение… не смей пугать мальчишку!
Он говорил пренебрежительно, но мне показалось — лишь для того, чтобы спрятать беспокойство за Тиля. Вряд ли это была попытка убедить себя в том, что Верс лучше, чем есть на самом деле.
… Когда мы, наконец, явились к покоям принца Тиля, у дверей стояло втрое больше охраны. Верс бросил на меня свирепый взгляд и шагнул вперед. Его пропустили, и меня следом за ним.