Несмотря на злость Тига, даже в его глазах я видела боль и сожаление, а ведь наверняка и он себя винит за то, что не смог ничем помочь своему младшему и явно любимому брату. Такие разные и в то же время такие одинаковые. Их кривые улыбки, слегка раскосые глаза. Все четыре брата были неуловимо похожи внешне, но такими разными внутри. Даж порывист и озлоблен, в его крови буквально горел огонь. Тиг спокоен и рассудителен, а то, как он легко раздавал команды, говорит о его силе и несгибаемости, за таким пойдут многие, если не все. Кир, про него я практически ничего не могу сказать, но уверенна, что в этом парне полно сострадания, ведь знал, куда отправляется, и все равно пошел из-за любви к брату. Надо бы ему потом по шее надавать за такие поступки. Шан, вот про него я вообще ничего не знаю.
Как бы я сейчас хотела, чтобы у Дажа не было этих шрамов, чтобы каждый день, глядя в зеркало, они не напоминали ему о тех ужасах и мести.
«Так убери их», - раздался голос богини в моей голове.
Дернулась от неожиданности, и если бы Даж меня не подхватил, оставила бы отпечаток своей мордашки на деревянном полу.
Тиг было дернулся снять меня с колен Дажа, но я лишь покачала головой и, немного поерзав, повернулась лицом к Дажу. Понимала, что рубашка сейчас задралась, а на мне нет даже нижнего белья, знала, что сейчас Тигу открылся отличный вид на мою попку, и, как бы это ни звучало, мне нравилась мысль о том, что именно он наблюдает за мной и Дажем.
Сила во мне рвалась наружу, скользила огненными дорожками по моим рукам, обжигала кончики пальцев пляшущими на них огоньками.
- Я не держу на тебя зла, - погладила я щеку Дажа кончиками пальцев. - Немного обиженна, но я тебя понимаю. Ты хочешь ей отомстить, так давай сделаем это вместе, -продолжала я гладить его тело своими руками. - Продуманно и так, чтобы ты жил и был счастлив, вспоминая о том, что ее больше нет на этом свете. И знаешь, ты был не прав, меня не волнуют твои шрамы, я никогда бы не отказалась от тебя сама, но если они так тебе ненавистны, их не будет.
Последние слова я шептала ему в губы, бесстыдно выгибая спину и прижимаясь к нему своей грудью. Даж сам подался вперед, соединяя наши губы, ворвался в мой рот языком, целуя меня со всем отчаяньем, выплескивая всю свою боль.
А я плавилась под его руками и сквозь слезы в глазах смотрела, как с его лица и тела, словно растворяясь, исчезают все шрамы.
Как только исчез последний шрам, я прекратила вливать в него свою силу. И потянула ее обратно, нет, я не возвратила ему шрамы, он уже излечился, но и его поступок я не могла оставить совсем безнаказанным. Он отобрал мое, и сейчас я возвращала это себе.