— Кри-ис…
— Заткнись, — прошу я шёпотом.
Пожалуйста, заткнись. Потому что сейчас я не хочу помнить кто ты и, кто я. Потому что даже если мы в одной постели, это не отменяет того факта, что я всё ещё ненавижу тебя, больше кого бы то ни было. Заткнись и поцелуй…
Он снова читает мысли, подаётся вперёд, безошибочно ловя губами мои губы. Какая там нежность и прелюдии? Почти до боли, почти наказание. И я отвечают тем же, прикусывая нижнюю, втягивая её в рот, посасывая, как лучшую из карамелек. А затем открываюсь, впуская его язык.
Я думала, что Котов разучился целоваться? Наивная! Наверное, эта скотина тренировалась днями напролёт, потому что сейчас он делает это куда лучше, чем тогда, в восемнадцать. И лучше, чем те, с кем мне довелось целоваться после.
Но одних поцелуев, как бы хороши они ни были, уже недостаточно нам обоим, и рука наглого кошака спускается с шеи ниже, лишь мимолётом коснувшись груди, и приподнимает подол майки, ныряя под него. От лёгких, поглаживающих движений бабочки в животе сходят с ума, заставляя внутренности скручиваться в тугую пружину. Не выдерживаю, издаю стон прямо ему в губы, чувствую, как усмехается в ответ:
— Что, уже кончила? — и шипит от нового, более сильного укуса.
— Заткнись!
Я просто поразительно многословна, но попробуй мыслить и изъясняться здраво, когда с твоим телом творят такое. И это ещё цветочки, понимаю, когда Фей открывается от губ, прикусывая на секунду мочку уха, прежде чем прошептать:
— О, ещё нет? Не волнуйся, сейчас исправим…
И исправляет же, гад. Опускает руку ниже, пробирается сначала под резинку шорт, затем ткань трусиков, гладит кончиками пальцев.
— Ох, Ариэль, а кто это у нас такой вла-ажный? — он так томно тянет слова, будто специально нарывается, но я не в состоянии ответить хоть что-то, сосредоточенная на его движениях.
То нежно, одними подушечками, то проникая глубже, почти на всю длину пальца… Фей совершенно точно доведёт меня по психушки или оргазма, причём я совершенно не уверена, до чего раньше.
И мне мало, безумно мало этой неторопливости, намеренной медлительности движений. Но попытка навязать свой темп, вовлечь в новый агрессивный поцелуй, оканчивается провалом. А руку, попытавшуюся спустится к боксерам, ловят на полпути и зажимают между нашими телами.
— Не торопись детка, у нас вся ночь впереди.
За детку получает новый укус, тут же реагируя на него лучшей местью — добавляет ещё один палец, растягивая меня сильнее. И, кажется, оставляя засос на шее. С-скотина…
Ну, точно, скотина, осознаю, когда большой палец ложится на клитор, поглаживая его круговыми движениями. Это слишком… просто слишком, но сопротивления бесполезны. Да и не хочется, уж себе можно признаться.