Иногда Корсарову завидую. Бабка у него божий одуванчик, а родаки все умерли. Живёт в тишине.
Гелик не моя, мать — стерва, Рон обиделся.
Ну, Рона то я должен при себе оставить.
Надеваю новую футболку, белую со смайликом. Вступаю в тапки. Выхожу, стараясь не шуметь замком на двери. Мышью крадусь на кухню.
— Ты что стучишь? — раздаётся за спиной.
— Тебе кусок оставить? — спрашиваю я, достаю торт из холодильника.
— Подавись ты своим куском. Вырядился! Петух! Сколько он тебе денег даёт? Думаешь, я не знаю, что ты автошколу при заводе окончил? Он тебе машину купит?
— Не думаю, я в его семье не особо нужен, — вру не краснея, отец ждёт меня, и его баба согласна, что я буду жить с ними.
— А что тогда мать бросаешь? — уже не кричит и то хорошо.
Я быстро нарезаю торт. Оставляю ей три куска. Торты она делает отличные. Это медовик на натуральных продуктах, он обалденный, во рту тает. С утра если не найдёт куска, орать опять начнёт.
Хватаю торт и бегу из квартиры.
— Куда на ночь глядя? — перегораживает дорогу. Встаёт на пути. В глаза непонятно что.
— К другу, — нехотя отвечаю. Я борюсь со злобой, с мажором беспринципным, которого растил последнее время. — Я люблю тебя, мам, — обнимаю её одной рукой. — Мирону кусок скормлю и приду.
Она вся напряжена, пахнет родной матерью. Самой близкой женщиной в мире. Сколько бы девок не было, она так и останется первой любовью. Просто люблю, хотя бесит постоянно.
— Иди, — она меня обнимает.
Замечаю в глазах её слёзы. Она уходит. Не знаю, как ей сказать, что лечиться надо. Таблетки ей нужны и профессиональная помощь с таким перепадом настроения.
Выхожу из квартиры. Дверь захлопываю и натыкаюсь на нимфетку.
— Ты что тут делаешь? — я её боюсь.
Ангел во плоти целых тринадцать лет. Одни глаза и жидкий хвостик на макушке.
— Привет, я тебя жду, — отвечает тонким голоском не то Соня, не то Вика.
— Я женюсь скоро на любимой женщине. — Выделяю ей кусок торта. — А ты ищи сверстника, я старый для тебя.
Обхожу это чудо стороной. Как меня угораздило понравиться ненормальному подростку? Я обречён на больных на голову баб вокруг.
Вот что пристала? Просто не дал в обиду во дворе нашего дома, когда к ней шпана приставала. Напридумывала себе, а я теперь, как от огня, от неё шарахаюсь.
***
Рон в старых семейных трусах открывает дверь. Крепкий он парень. Я, пожалуй, тоже начну тренироваться, нужно отсутствие девушки чем-то компенсировать.
Что, сучка крашена, извиняться пришла? — усмехается Корсаров и запускает меня в свою квартиру.
— Вообще-то это мой натуральный цвет, — отвечаю я, как отвечает моя мамка на этот самый вопрос соседке сверху.