Счастливчик говорил, что Татьяна похожа на мать – наполовину гречанку, но Марина никогда не видела бабушку и представляла, что мама песчаная принцесса, и её родословная берёт начало от джиннов. Историю знакомства родителей она знала наизусть. Иногда в ней менялись детали, кое-что она подкорректировала в угоду собственной фантазии, но основа была постоянной. Отец буквально похитил маму, влюбившись в неё с первого взгляда. В это охотно верилось, смотреть повторно не было необходимости.
Татьяна приехала с родителями в Штормовое, едва отпраздновав совершеннолетие. Уже на следующий день её увидел молодой кудрявый спасатель на вышке, и настоял на необходимости спасения его самого от неземной красоты. Отношения развивались стремительно. Через день он признался Татьяне в любви. Согласие стать его женой получил уже через неделю. Родители естественно впали в неистовство и отговаривали дочку от поспешного замужества, угрожая изгнанием из семьи и забвением. Татьяна выбрала Счастливчика, а родители вернулись в Казахстан, откуда собственно и приехали. А она осталась в Штормовом, поселились в доме Александра, тогда ещё была жива его мама, и почти сразу забеременела.
Марина смутно помнила бабушку, которая скончалась, едва ей исполнилось три года. Казалось, что их семья всегда состояла из родителей и сестёр. Только Алсу застала то безмятежное время, когда она была единственной любимой дочкой и даже, пусть и недолго, – любимой внучкой. Родители до сих пор не простили своевольную Татьяну, хотя она регулярно слала им письма и фотографии внучек.
Марина бродила вдоль кромки прибоя, размахивая корзинкой и периодически выкрикивая заученные фразы:
– Сувениры на память о Чёрном море! Всем родственникам и друзьям. Недорого, почти даром. Ручная работа!
Алсу шла молча, чуть позади, но как только активизировались привлечённые рекламой покупатели, догоняла Марину и предлагала поделки из своей корзинки. С каждым годом такая торговля становилась для неё всё более мучительной. Она стыдилась всучивать ракушки отдыхающим, не желала выглядеть назойливой лавочницей.
Татьяна не выкрикивала рекламные лозунги, шла по песку и тихо и ненавязчиво предлагала свои изделия. Слова были те же, что произносила Марина, но выглядело это совсем иначе, мягко, почти грациозно. Будто она делает одолжение тем, что предлагает посмотреть на подлинное искусство.
Инна семенила следом, держась за подол длинной хлопковой юбки. Курортники восхищались разительным контрастом между высокой, черноволосой женщиной и её белокожей, светловолосой дочкой. В таком тандеме Юдины продавали больше всего сувениров.