Илья ловил в пруду красноухих черепашек и заставлял их есть принесённые Инной листья одуванчика. Черепахи сопротивлялись насильному кормлению и норовили вернуться в безопасный водоём. Когда они скребли маленькими лапками и шипели, Инна визжала.
– Папа сказал, что суп из вас сварит!
Илья выпустил перепуганную черепашку в воду.
– Из этих не варят. Разводят специальных.
– Так я зря их откармливаю? – искренне расстроилась Инна.
Марина отложила в корзинку готовый браслет из триций, придвинула к себе продырявленные ракушки гребешков.
– А тебе их не жалко?
Инна на мгновенье задумалась.
– Мы же креветки едим, и мидии, почему мне черепах должно быть жалко?
– Степашу же мы не едим. Они вроде домашних питомцев.
Алсу не вслушивалась в спор сестёр. С приездом постояльцев, у неё появилось новое увлечение: томно вздыхать, поглядывая на Диму. Как подступиться к нему и продемонстрировать симпатию, она не представляла. Он казался таким чужим, абсолютно городским. А его манера разговаривать совершенно пленила: никто из ровесников Алсу не говорил таких витиеватых фраз и вряд ли знал значения хотя бы половины слов, которыми он так легко разбрасывался.
Когда он пускался в рассуждения о столичной жизни, она слушала, затаив дыхание. Всё, что он рассказывал, казалось диковинным, словно из другого мира, будто сюжет фэнтезийного романа. Диме льстило такое пристальное внимание, и он беззастенчиво привирал, на самом деле вставляя в истории элементы из просмотренных фильмов и прочтённых книг.
[1] Формикарий – муравьиная ферма.
Марина забралась на беседку и заглянула в окно спальни на втором этаже «скворечника». Родители Ильи крепко спали. Она тайком кивнула ему и спустившись на землю уселась на скамью, будто и не собиралась никуда идти. Но выдержав несколько минут, выскользнула за калитку.
Он догнал её у канала.
– Что Диме сказал?
– Ничего. Он не заметил, что я сбежал.
Сняв шлёпки, Марина легко пробежала по нагретой солнцем трубе и обулась уже на другой стороне.
Илья повторил её манёвр, но не так грациозно. На середине едва не оступился и заработал унизительный смешок в свою сторону.
Марина не стала ждать, когда он обуется, побежала вперёд. У рощи серебряных лохов она не пошла к дюнам, свернула налево. Постепенно дорога поднималась вверх и переходила в утоптанную земляную тропу. Заповедник располагался на высоком берегу, чуть уходя вглубь мыса, другая его граница выходила к морю. Марина уже не бежала, шла медленно, прислушиваясь к пению птиц. Приходилось пригибаться, проходя под скрученными ветвями можжевельника и поглядывать под ноги. В заповеднике обитали не только безобидные ящерицы и черепахи, но и змеи.