— Тебя явно не учили падать.
Обессиленная, страдающая от боли и испуганная, что лишилась того, что помогало ей чётко видеть, Дагмар уставилась на дракона. Он присел рядом, так что его очертания лишь по краям размылись.
— Нет, лорд Гвенваель, никто не учил меня падать.
— Помощь нужна? — спросил он.
— Мне нужны очки.
Он потянулся за неё и что-то взял.
— Это единственная имеющаяся у тебя пара?
Дагмар запаниковала.
— Они сломаны?
— Нет. Просто спрашиваю. Во время путешествия вещи могут сломаться, потеряться или их могут украсть. Если это твоя единственная пара…
— Да, единственная. Но вряд ли я прямо сейчас могу раздобыть ещё.
— Ты ужасно раздражительная.
Она так сильно стиснула зубы, что могла сломать их, и потянулась за очками. Но он резко поднял руку вверх, не давая их схватить.
— Отдай.
— Нет, а то ты их кровью вымажешь. — Он кинул взгляд на обходящих их людей, которые смотрели на них, как на мёртвых животных. — Давай, уйдём с дороги. — Дагмар вытянула руку, ожидая, что он поможет ей встать, но он поднял её на руки.
— Меня не нужно нести.
— Очевидно же, что надо. Ты бедная, маленькая и слабая.
Гвенваель зашёл в окружающий лес и поставил Дагмар у большого старого дерева, спиной к стволу.
— Посмотри на меня.
Она посмотрела, и он аккуратно надел ей на нос очки
— Вот. Так лучше?
Она моргнула, мир стал чётче.
— Ты понятия не имеешь насколько.
— На самом деле, имею. Когда мне было девяносто восемь, мой брат засунул меня в вулкан. — Он рассказывает ей самые странные и жестокие истории о своей семье. И какое отношение этот рассказ имел к делу?
— Пожалуйста, скажи мне, что в этой истории есть что-то ещё.
— Да. Представь, мне-то лава ничего, а вот, — он подался ближе к ней и зашептал: — она отлично подойдёт для пыток грозовых и песчаных драконов.
— Буду иметь в виду.
— Угу, никогда не знаешь, когда понадобится такая информация. В общем, — он медленно и осторожно двигал её руку и запястье из стороны в сторону, вверх и вниз, наблюдая за Дагмар, продолжал говорить, — Лава лишь жалила меня. Но я не успел вовремя закрыть глаза, и брызги попали в них. Неделями я чётко не мог видеть. И как-то в один день я встал посреди двора и закричал: «Неужели никто не поможет слепому? Меня больше никто не любит?», после чего мать отвела меня к целителю.
Дагмар поджала губы, чтобы не рассмеяться. Она хотела сердиться на Гвенваеля.
— Уверена, когда тебе вылечили глаза, стало легче.
— Да, но я должен признать, что так здорово было доводить братьев, ощупывая их лица и спрашивать: «Это ты, Бриёг? Не могу разобрать». — Он рассмеялся. — И если бы Бриёг не был придурком, ему было бы меня жаль, но он всегда бил меня головой обо что-нибудь.