Это была явная похвала, но во мне вдруг вскипело негодование - она ведь могла одним жестом нейтрализовать Надежду и все мы остались бы живы.
- Почему ты не помогла нам? - Выпалила я и тут же прикусила язык.
Моя дерзость ничуть не смутила собеседницу. Проявление истинной силы - быть снисходительным к выпадам тех, кто значительно слабее.
- А разве вы просили о помощи?
Не просили. Мы были слишком самонадеянными, чтобы попросить. И слишком боялись.
- В награду за вашу жертву, я верну всех к жизни. Но в наказание за то, что вы явились туда, куда вас не звали, одну жизнь заберу себе.
- Кого? - Спросила я.
- А это уже зависит от тебя.
Дав мне возможность осознать услышанное, она продолжила:
- Твои терзания знакомы мне. Как прошлого порыв, затронула ты давно забытые струны моей души. И коли так, я даю тебе право выбора. Оставить Гончего тебе или вернуть демона? Один из них умрёт, мы поглотим его. Душа того, кого отвергнешь ты, станет пеплом этого мира.
Она помолчала немного и прибавила:
- Поторопись. Их души растворяются. Решай скорее.
Я ощутила свободу воли. Могла трезво мыслить. Мне было разрешено сделать выбор. Я посмотрела на Н'Гунна. А он на меня. В его глазах не было страха. Он не сожалел и не хвастался за жизнь. В его взгляде было лишь понимание. Гончий думал, что я выберу Ивара и сейчас его душа прощалась со мной. Прощалась, осознавая, что нет иного пути. Он был готов умереть. Н'Гунн без колебаний вручил мне всю свою вечную жизнь.
С трудом сдерживая слёзы, я оторвала от него взгляд. В душе стало невыносимо пусто и заболело, как если бы я вырвала собственными зубами кусок своей же плоти. Больно. Это невыносимо больно. Хотелось выть. Я повернулась к той, что властвовала над нами, и набрав полные лёгкие воздуха, выдала свой ответ:
- Иди ты к чертям собачим! Я люблю их обоих и не стану выбирать! Убей нас, если хочешь. Оставь наши тела гнить, а души сожри! Но я не буду! Слышишь? Я не буду выбирать!
Я громко выдохнула. Прошла минута, и я готова была ещё многое сказать. Но мне не дали. Она услышала все, что ей было нужно и отняла мою речь.
Шло время. Ночь нехотя отдавала власть новому дню. Становилось светлее. На кладбище было тихо и ни одна из живых тварей несмела нарушить этот покой. Ветер разносил запах мертвечины и весенней грозы. Примешивал к нему метал свежей крови, двоякий аромат серы и капли восточных пряностей. Братской могилой стала для нас эта земля.
Пленившая нас, чудесная из всех чудес, стояла неподвижно и лицо её не выражало никаких эмоций. Затем она вздохнула, сказав: