Колдун не знал, то ли несколько минут казались ему вечностью, то ли и вправду много времени прошло, прежде чем он почувствовал под своими ногами почву и, цепляясь за нее кончиками сапог, стал отталкиваться и приближаться к берегу. Заработал свободной рукой активнее, тратя на это действие последние ресурсы организма. Звон в ушах переместился куда-то в глубь головы, словно надоедливое насекомое в мозги забралось. В правом боку болело так, будто его проткнули чем-то острым и сейчас прокручивали внутри. Крисстиан почувствовал, что примерно так оно и было. Должно быть, при падении он оцарапался боком об острые скалы, и хлынула кровь. А теперь морская пиявка, что в этом мире могла вырасти размером с ногу взрослого мужчины, присосалась к его ране и жадно пила кровь. Ему повезло, что на пути повстречалась совсем еще маленькая особь, детеныш, иначе он был бы уже мертв.
Стоило полностью опереться ногами о твердую почву, как левую ступню пронзила острая боль, о которой мужчина успел забыть, пока плыл. Пространство перед глазами не имело четких очертаний, силы были на исходе. Сейчас главное — выбраться на берег. Но как только сделал это, колдун почувствовал, что его схватили за шиворот и протащили вперёд по гальке. Гладкие камни больно оцарапали лицо.
— Что же ты бежишь от нас, как крыса? — Один из колдунов присел рядом с Крисстианом на корточки. — Вальдемар поговорить хочет, а ты убегаешь всё время… нехорошо…
Колдун поморщился от такого сравнения — в его понимании, животные, даже крысы, куда благороднее некоторых людей. Но у него не было сил озвучить свои мысли. А мужчина привстал и с размаху ударил Крисстиана ногой в живот, от чего тот закашлялся, выплевывая остатки воды вперемешку с кровью. Зато пиявка отцепилась, зашипев, что вызвало у Крисса смешок, тут же отозвавшийся болью во всех поврежденных местах.
«Всё не может закончиться так…» — с грустью подумал колдун, прежде чем его сознание помутнело, а вместе с ним отступили и боль, и страх, и какие-то важные цели, к которым он стремился, но сейчас вспомнить не мог.
63
Первое, о чём подумал колдун, приходя в себя на холодном каменном полу, — кто-то перевязал его рану. При падении он не просто ударился о гладь воды, но и умудрился поцарапаться о скалы. Причем царапина эта оказалась весьма глубокой, да еще и разодранной присосавшейся пиявкой. А ещё Крисстиан обнаружил, что лежит полуголый и оттого ужасно мерзнет. Озноб пробрал все тело, его начало колотить, как в лихорадке. Куртку забрали, а с ней и цветок, но теперь это было неважно — ведь отсюда ему вряд ли удастся выйти живым. Страха не было, только сожаление, что он так бездарно попался. Сквозь помутневшее сознание Крисстиан смог разглядеть, где находится. Это была какая-то камера, то ли тюрьма, то ли подвал. Он не мог понять, здесь действительно так холодно, или это его знобит, и потому он дрожит, как лист на ветру. На каменных стенах блестела влага и воняло плесенью. А прямо перед ним возвышались массивные деревянные двери, исписанные защитными рунами. Крисстиан понял, что это, должно быть, заклинание, которое не позволит ему отсюда выйти, телепортироваться — тем более. Всего лишь дополнительная мера, ведь те, кто пленил его, должны были знать, что у него просто физически не хватит силы открыть портал. Даже встать сейчас он не мог. Всё тело болело так, словно его выкручивали.