— Рада стараться. — Хотелось съязвить, но вышло так жалко и тихо, что щеки залило румянцем.
Он не отпускал, но и не притягивал ближе, просто смотрел и молчал, пряча легкую ухмылку на губах.
— Ты трахалась с Атхором перед моим приходом. — Покраснела бы еще сильнее, но от воспоминаний вновь ядовито стянуло живот, словно самой мерзко за желание к мужчине, что использовал меня как средство для обладания другой. И даже не для себя, а для своего друга и друга семьи, в которой был дворецким! — Ты еще пахнешь сексом. И это сладко, хоть и немного бесит. По любви, Лима?
— По приказу.
— Врушка. Он тебе нравится.
— Уже нет.
Он только снисходительно улыбнулся, словно я малое дитя, и ладонь с моей талии спустилась на бедро, уверенно ныряя под юбку.
— Можешь считать, что тест ты сдала. Ты меня соблазнила, маленькая строптивица. — Он отпустил лицо и, притянув меня ближе к своей голой стальной груди, укрытой рельефом мышц, продолжил рукой пробираться все дальше.
— Отпусти.
— Нет. Не хочу. Ты забавная. — Он легко подбросил меня в руках, заставляя расставить колени по разные стороны от его бедер и прижаться голой промежностью в горячему паху, что обжег кожу.
— Нет, отпусти.
— Позже, Лима. Чуть позже.
Дегустатор ладонями накрыл мои ягодицы и мягко развел их в стороны, чтобы следом смять. Все еще в каком-то оцепенении я опустила руки ему на плечи и распрямилась, будто убегая от прикосновений. Но его, судя по всему, мое движение не порадовало, и он резко надавил мне на спину, заставляя уткнуться носом к плечо и придавливая к груди до предела. Он смотрел через мою спину вниз и вновь вернулся к своим ласкам на мою попку, неторопливо сминая ее раз за разом.
— Отпусти меня. Я прошу тебя, отпусти, — обреченно шептала я, понимая, что он меня словно не слышит, жадно и голодно рассматривая свои руки на моей коже.
Увел свои пальцы ниже, легонько погладив складочки и убедившись, что я все еще не хочу его, недовольно заурчал, вибрируя всей грудью, будто медведь сдерживающий свой рев.
— Не любишь принуждение, да, — он будто не спрашивал, просто рассуждал. — Хочешь, чтобы все по взаимности, да, Лима? — И вновь впившись пальцами в мое лицо, притянул его и порывисто прижался с таким страстным поцелуем, что я на секунду потеряла способность дышать.
Он держал крепко, но не настаивал, позволяя мне лишь для виду выбирать, продолжая пробираться языком в мой рот, оставляя после себя ощутимый орехово-коньячный вкус.
— Все по взаимному, Лима, — шепнул он мне в губы, на секунду оторвавшись, и вновь притянул меня к себе, позволяя ощутить весь голод, что скрывался под самоуверенной маской эдакого властителя мира.