Черт, Алия. Заткнись! Подумай о другом.
Семь дней, как пытаюсь пробиться к Сереже. Семь дней, как после своего пробуждения, мчусь к нему в больницу и натыкаюсь на преграду. Первые дни он не хотел меня видеть. Говорил, что готов умереть, лишь бы я не стала спасать его ТАКИМ способом. Каким? Да, он думает, что я продала свое тело и продаю каждую ночь. Его ненавистный взгляд резал меня по частям, собирал в полиэтиленовый мешок и выбрасывал в море. Только на пятый день он написал на листке А4 «ПРОСТИ МЕНЯ». И даже могу предположить, кто приложил к этому руку. Он…
« – Ал, я тебя везде ищу! Ты куда пропала? Признавайся! Хотела от экзамена отвертеться! – журит меня Таня, проходя в курилку за зданием. Потом недолго молчание и снова ее голос: – Ты че ревешь что ли? Опять у братца своего была что ли? Ой, дуреха, – подминает меня под себя и начинает ласково гладить по голове. – Ну я ж просила тебя не ходи ты к нему пока! Не ходи! Опять прогнал?
Хлюп носом.
– …ага…
– Опять шалавой назвал?
Новая волна слез.
– …ага...
– Дуреха! Что вот с тебя взять?
За это время мы с Таней очень сильно сблизились. Я даже не могла предположить, что настолько. Эта девушка помогла мне сразу во всем: влиться в коллектив, помочь в работе, научить нескольким премудростям работы администратора, и самое главное разговорами. Вроде бы самыми обычными, нов тоже время такими душевными. Открыла мне свое сердце, а потом и душу. У этой девушки слишком непростоя жизнь… В детстве подвергалась моральному насилию со стороны родителей, а потом была чуть ли не изнасилована. Ее спас Захар… Чудом успел, а теперь они близкие друзья. Удивительно.
– Что за потоп?
Как всегда Захар отличается неожиданностью. Этот парень всегда где–то поблизости такое чувство.
– Ничего…ик…
– Да как это ничего! Ты брата Сережку своего спасаешь, а он, подлец такой, проституткой считает!
– Не реви, светлячок, я разберусь.
От его «разберусь» на душе сразу спокойно как–то стало…»
Но нам все равно нельзя было видеться. Через три дня у Сережи операция и исключают всевозможные факторы, которые могли бы ему навредить. К нему даже врачи ходят в скафандре. Сережка сильно похудел, осунулся и нет прежнего огня в глазах до тех пор пока на горизонте не появляется Лена. Теперь Лена для него солнышко, лучик тепла и света, а я тьма в ночи. Своим отторжением он разорвал нашу нить. Я спасаю его жизнь, а он… Но я люблю его, ведь старших братьев не выбирают.
Семь дней, как я получаю ухаживания от Михаила. Он прет напролом. Следит за мной, отвозит, забирает, знает практически каждый мой шаг, также знает с кем я общалась, и когда ходила в туалет. И меня это, чертовски, пугает! Тотальный контроль, от которого хочется скрыться. Чувство будто я для него, как красивое приложение. Каждый букет, за всю неделю набралось бы такое количество, что можно открывать свой собственный цветочный магазин, каждый подарок был лучше предыдущего. Другая бы воскликнула из разряда: «Как ты смеешь жаловаться!», но меня все это душило. Первые три дня мне это льстило, упивалась его вниманием и заботой, а сейчас уже воротит. Он не меня одаривает всем этим богатством, а лишь тешит собственное самолюбие. Он знал, как мне плохо от встреч с Сережей, но он хоть раз поинтересовался, почему же я все–таки плачу? Нет, каждый раз он восхищался мной и каждый раз просил одеть то платье, которое он для меня купил. А потом, когда время положенный ЕГО час для МЕНЯ заканчивался, он вез меня обратно в клуб. И все наши разговоры начинались и заканчивались тем, что он только говорил, я лишь молчала. Иногда складывалось ощущение, что он будто одержим мною, хотя никогда не притрагивался против моей воли. Легкое касание рук, церемонный поцелуй в щеку и на этом достаточно. Не более того.