Мой вестник был заклят на Ларин Загресси.
***
Тот день был прекрасен ровно до того момента, как дядюшка Вортан не принес мне вестника от тетушки. Правила Вальеха запрещали отправлять почту напрямую ученицам, чтобы те не отвлекались во время занятий, заметив белокрылого или серого вестника, приникшего к окну, а то и спланировавшего прямо на парту. Увы, от одного лишь взгляда на посланца девушки забывали об уроке. Все их мысли сосредотачивались на том, как бы выскользнуть из аудитории и половчее избавиться от печати, превращая вестника в обычный лист исписанной бумаги. Потому почту отправляли на имя директрисы, с указанием, кому из учениц предназначено письмо, и дядюшка Вортан после обеда разносил послания.
До моей комнаты он не дошел: кто-то из соседок предупредил, что мы с Ларин пьем чай в ее комнате. Так оно и было. Экзамены, проходившие для выпускного курса раньше – в конце зимы, были сданы, свидетельства подписаны, и впереди ждал лишь выпускной, который мы и обсуждали, листая каталог с платьями. Просто так. Выпускные наряды уже были выбраны, согласованы с директрисой, оплачены и доставленные.
Небесно-голубое платье висело в моей комнате на почетном месте в шкафу и каждый раз радовало меня, стоило заглянуть туда за пояском или перчатками. Это случалось чаще, чем полноценные вылазки за любимыми нарядами, привезенными из дома. По правилам школы, мы могли лишь в выходные надевать свою одежду, в остальное время довольствуясь темно-серой формой.
Стук дядюшки Вортана врезался в наш смех. Хихикая, Ларин пошла открывать и, улыбнувшись, отчего у нее на щеках проступили ямочки, благодарно кивнула пожилому смотрителю.
– Благодарю вас, дядюшка Вортан, – присев в книксене, сказала Ларин. - Я передам Ринталь.
Седой мужчина степенно кивнул, веря старосте на слово, и пошел дальше по коридору. В его руках ещё было с дюжину посланий. И чем меньше времени оставалось до выпускного, тем чаще дядюшка Вортан появлялся в нашем крыле.
– От кого? – оторвавшись от каталога, с не самым благонравными одеяниями, поиңтересовалась я.
– От тетушки, – сверившись с подписью, откликнулась Ларин. - Серый, так что она узнает, когда ты откроешь.
– Не хочу открывать, - призналась я, переворачиваясь на спину, и сложила на груди руки. Ларин легла рядом, отчего рассчитанная на одного кровать тут же стала тесной.
– Вы поссорились? – вздохнула она, перебираясь повыше, на подушку, и скидывая забытый каталог на пол.
– Не сошлись во мнениях, – поморщилась я, поворачиваясь на бок и утопая в сочувственном взгляде Ларин. Ее будущее подругу полностью устраивало. Пусть боги и обделили белокурую красавицу дарoм, зато наградили понимающими родителями, принявшими ее желание посмотреть мир прежде, чем связать свою жизнь с чем-то одним. Потому уже через две недели Ларин вместе с Терезой, ее кузиной, отправятся в Висталь, где к ним присоединятся Мариус, брат Ларин, и Антиор, жених Терезы, выходец из Марголина. Вместе им предстояло пересечь Шаэльское море и прибыть на родину Антиора. И Ларин не могла дождаться, когда уже сможет в полной мере продемонстрировать свое владение не самым популярным иностранным языком. В конце концов, она была одной из двух учениц, решившихся выбрать дополнительный иностранный язык вдобавок к основному и остановившейся на марголинском. Второй, как было легко догадаться, была я, поддавшаяся на ее просьбы составить компанию и ни секунды не пожалевшая о своем решении, видя, как улыбается самый важный для меня человек.