Теплая волна? Какая там теплая. Меня ошпарило кипятком! Я рванулась назад, но с тем же успехом могла бы попытаться выдернуть руку из медвежьего капкана. Впрочем, странное ощущение, граничащее с болью, быстро прошло. Как во сне, не думая, я сама вложила вторую руку в подставленную ладонь. Ворон молча потянул меня к себе. Я подалась вперед. Губы сами приоткрылись навстречу поцелую…
И тут пушечным выстрелом грохнула о косяк входная дверь.
– В трапезной тебя потеряли, голубь мой сизокрылый, – пропела Луиза, бросив на меня короткий, но многообещающий взгляд.
– Подождут, – буркнул Ворон, даже не повернув головы в ее сторону.
У меня в груди поднялось злорадство: «Вот тебе, курица заморская. Там подождут, и ты подождешь. Вот только они дождутся, а ты, походу, нет!»
– И то верно, – кивнула ведьма. – Но я тоже обеспокоилась.
– С чего бы? Я не дитя малое, чтобы в собственной крепи затеряться.
– Это кто ж тебя, герой мой, дитем обозвал? – возмутилась Луиза.
Говоря это, она, не отрывая взгляда от Ворона, продвигалась вперед.
«Она не должна его коснуться!» – взорвалась в моей голове паническая мысль, но было уже поздно: ведьма обвила руки вокруг предплечья воина, а подбородок пристроила ему на макушку. Синий цвет радужки Ворона буквально на моих глазах сменился серым.
– Но пора и честь знать, – он выпустил мои пальцы так резко, что я пошатнулась. – Хотел я гостью нашу за братца моего бестолкового сговорить. Да видно, ей подумать надо.
– За Горислава? – заметно удивилась Луиза.
– Один у меня брат вроде, – хмуро отозвался воин и встал.
Ведьма, получив по подбородку, громко клацнула зубами и ожгла злобным взглядом своего «сизокрылого».
– Подумай, Марина, да мне ответ дай, – приказал Ворон, не глядя в мою сторону. – Хотя и с ним поговори. Я пришлю его.
«Не надо!» – хотела было ответить я, но, вовремя вспомнив про песенку Волка из «Ну погоди», прикусила язык. Только опозориться своими песнопениями еще и перед Луизкой не хватало. Пришлось молча кивнуть.
Ворон сдвинул брови, но, так ничего и не сказав, направился к двери, таща на буксире потирающую ушибленный подбородок ведьму. Не прошло и нескольких секунд, как я снова осталась в спальне невест в гордом одиночестве.
– Ну спасибо тебе, подруженька! Спасибо, Василисушка! – в сердцах воскликнула я, глядя на закрывшуюся за парочкой дверь.
Собственный голос без признаков дурацкого оперного сопрано подействовал на меня как ушат холодной воды.
– Так… – протянула я, ежесекундно ожидая очередной песенки. – Говорю? Василиса – криворукая ведьма!
Голос повиновался беспрекословно.