Между тем Марфа родила четвертое дитя. Я потребовал опять к себе Петрова, но сколько ни силился убедить его расстаться с Марфой, он остался упорен. Я доложил о них епархиальному начальству. Начальство предало их на три с половиной года церковному покаянию, подчинив моему надзору, с тем чтобы я, убедив их разлучиться друг с другом, внушал им неукоснительно бывать во все богослужебные дни в храме Божием. Я объявил им это духовное наказание, объяснил важность его и страшное наказание Господне за невыполнение; убеждал их разойтись друг с другом; но они так были упорны, что и слышать больше не хотели о своей разлуке.
Просил я содействия военно-поселенного начальства, но оно не помогло мне.
Для того же, чтоб заставить их бывать в воскресные и праздничные дни в храме намолитве, недостаточно было одного моего внушения, — нередко приходилось посылать за ними десятских; и при всем том они постоянно ссылались на хозяйство, как на помеху к исправному посещению храма Божия. И сначала хоть не всегда, но все же чаще бывали оба в церкви, а прошло с полгода их епитимьи, и их совсем редко можно было видеть в церкви. Я при всяком удобном случае не оставлял их без своего замечания и наставления, но все было напрасно: они пренебрегали моими замечаниями.
Но вот наконец мера долготерпения Божия переполнилась. То, что, по словам их, более всего служило препятствием к посещению церкви — хозяйство — начало расстраиваться вдруг; пара рабочих лошадей была украдена, вслед за тем восемь штук рогатого скота пало во время падежа. Наконец постигла их упорная лихорадка, и через месяц явилась сильная опухоль на всем теле. Слегли несчастные на одре болезни. Нечего и говорить об их оставшемся без присмотра хозяйстве: оно умалялось не по дням, а по часам. Детей разобрали добрые люди.
На них же обоих стали появляться гнойные раны и, не заживая, разрастались, превращаясь постепенно в злокачественные язвы, так что через два месяца со времени постигшей их болезни нельзя было их и узнать, так они были изуродованы оба! Это были два гнойные и зловонные трупа, кишевшие червями. Покинутые всеми, они с лишком три месяца страдали, питаясь молоком, которое им вливала в рот по разу в сутки посещавшая их старушка родственница.
Во время страшной их болезни несколько раз я посещал их, чтобы причастить их Святых Тайн, но, видно, Господь судил им окончить постыдную жизнь без священного напутствия.
Всякий раз, когда я к ним приходил, всё в бреду их заставал, но без меня они нередко приходили в полное сознание, хоть и ненадолго. Отвратительные бранные слова в беспамятстве изрыгал Петров, а она, несчастная, все бредила о каких-то страшных чудовищах, влекущих ее к себе. И пока они еще были в сознании и в состоянии говорить, их язык не произносил молитвы к Богу, их уста не отверзались испрашивать себе прощения в грехах; о покаянии не было и помину.