От протянутой руки Аверина Еля отказалась, сделав вид, что не заметила её.
— Добрый вечер, ваше сиятельство, — с широкой улыбкой поприветствовала девушка младшего брата своей приёмной матери. — Привет, Рон, — пренебрежительно мельком посмотрела на Аверина, который ей кивнул, в уголочке знакомых губ пряча усмешку.
Генерал Роннигус сидел за массивным столом из чёрного дерева, на котором был идеальный порядок. Форма, как всегда, безупречно сидела на его крепкой широкоплечей фигуре, была застегнута на все пуговицы, волосы аккуратно уложены, лицо чисто выбрито, но вот знакомые, обычно живые и яркие, глаза сейчас казались запавшими, а вокруг них красовались такие явные темные круги, что Еля с трудом скрыла изумление.
Сколько они не виделись? Две недели? Диннар хоть иногда спит?! Налицо сильное переутомление.
— Добрый день, Еления, — герцог Роннигус уже не смеялся, взгляд замерзал на глазах. — Я недостаточно ясно дал понять в прошлый раз, что подобное передвижение, — он с раздражением указал подбородком на окно, — для тебя исключено? Когда ты научишься заходить в мой кабинет в дверь?
Еля, которая уже перебралась через подоконник и ловко спрыгнула на пол, настороженно посмотрела на дядю. Все же он рассердился. И похоже, что очень.
— Да в любое время, ваше сиятельство. Могу сейчас выйти из кабинета и зайти в дверь, — миролюбиво предложила Еля. — И могу пообещать, что сегодня это было в последний раз. Честное слово.
— Будь так добра, — устало проговорил Диннар.
— Обещаю! Кстати, сержанта Джинуса не было в кабинете. Не надо его наказывать.
Под насмешливым взглядом Рона Аверина Еления, гордо выпрямив спину, направилась к двери. Хмурый взгляд герцога провожал тонкую фигурку.
Девушка вышла из кабинета главы полиции Ровении, поймала на себе изумленные взгляды некоторых сотрудников, которые сидели в приёмной и ждали своей очереди предстать перед грозными очами герцога Роннигуса, приветливо улыбнулась им, натолкнувшись на синхронное недовольство в глазах полицейских, и тут же вошла обратно в кабинет.
Диннар в раздражении закатил глаза. Рон, оперевшись плечом о стену у распахнутого окна и скрестив руки на груди, уже не скрываясь, ухмылялся. Ситуация его явно забавляла.
— Несносная девчонка, — недовольно процедил герцог Роннигус сквозь зубы. — Когда ты повзрослеешь? Ты понимаешь, что если однажды сорвёшься вниз, то Мадлен и Бердайн будут безутешны?