Тут из гаража донесся громкий говор, смех, и двери распахнулись. Улыбчивый Гоша с жирным мазком мазута на щеке объявил:
— У нас гости!
В двери спиной просеменила Тимоша, и стало ясно, что она помогает затаскивать санки. Нет, не детские… Розовая с холода Альбина затолкала в мастерскую креслице с приделанными обрезками лыж. На санках, укутанный теплым одеялом, восседал робкий старичок, улыбаясь смущенно и неуверенно.
— Ой, здрасте! — зазвенела Ефимова. — А это мой дед Егор! Мы катались, хотели уже домой идти, а потом смотрим — у вас тут свет везде!
— Сейчас мы вам чайку горяченького! — подмигнул Ромуальдыч.
— Чаек — это хорошо! — покивал дед Егор. — Да, Альбинка?
— Ой, конечно! Не замерз, деда?
— Да ну!
Я смотрел на старика в самодельном инвалидном кресле, и было мне тяжко. Так со мной всегда, стоит только услышать «эхо прошедшей войны», увидеть ее страшный послед.
Дед Альбины летал на «Яках» и «Ла-5», бил фрицев, дошел до самого Кёнигсберга, пока пулеметная очередь не прошила истребитель, перебив обе ноги. С тех самых пор Егор Пименович — калека. Если бы не внучка, вообще из дома не показывался.
И вовсе не жалость меня доставала, хотя и она тоже. Просто жило где-то внутри паршивое чувство… не возращенного долга, что ли?
Я усмехнулся, глядя в темное окно, выложенное по краям кружевными веточками инея. Такая вот славная традиция у попаданцев в «застойные семидесятые» — думать о тех, кто лил кровь в сороковые. Нас спасли, а сами…
И причина тут вовсе не в том, что «гости из будущего» морально устойчивы и по-особому совестливы. Всё куда проще.
Это к 2018-му фронтовиков почти не останется в живых, а сейчас герои войны — кругом, их много, они в самом расцвете сил. Трудятся, учат, ищут. Или маются всю свою жизнь, как дед Егор.
— Осторожненько… — добродушно проворчал Вайткус. — Кружка горячая.
— Да я в варежках, нормально…
— Ой, «Лимонные»? Мои любимые!
Я старательно улыбался Альбинке, а сам думал, мыслью нащупывал верный ход, верное решение. Во мне до сих пор жило ощущение внутренней свободы, испытанное в лыжном походе. После я не раз спрашивал себя, а правильно ли поступаю, отказываясь помогать членам Политбюро. Как же тогда «перестройка» — в экономике, в партии, в военной доктрине, в обществе? А никак! По фигу все эти «великие перемены»!
Инфу я слил? Слил. «Исторические преобразования» запущены? Запущены. Влиять на ход реформ могу? Нет.
Так, может, хватит суфлировать? Хватит витать в высших сферах? Пора, как Канторович, спуститься на грешную землю — и заняться делом. Подпихивать прогресс в микроэлектронике или вот — помогать незаметным героям.