А что потом? Стать очередной его ассистенткой и раздвигать ноги по первому требованию?!
Я забежала в туалет и всмотрелась в своё отражение в зеркале, оперевшись руками о раковину. Я хотела видеть своё лицо, свои глаза, потому что часть меня вдруг решила, что стать ассистенткой директора было не так уж и плохо. Что плохого в оргазмах? Ничего, если только они не происходят в школе. В подсобке!
Мне стало не по себе, и я плеснула холодную воду себе на лицо. Плевать на макияж, я должна была прийти в себя. Это были не мои мысли в голове, нет! Они не могли быть моими. Я никогда не была заложницей тела и сейчас не собиралась ею становиться.
Мне следовало понять, как я вообще допустила подобное? Почему не возмутилась, не остановила директора, когда наш разговор перестал быть разговором? Мои щеки вспыхнули от воспоминаний. Я знала, почему. Он раздвинул мои ноги так властно и так непререкаемо, что я захотела ему подчиниться. Захотела, чтобы он зашёл так далеко, как только хотел. Потому что за всей этой властностью и силой я видела его непоколебимое желание обладать мной. И мне это нравилось.
Я вновь плеснула воды. Объект! Я снова становилась объектом!
Ведь я проходила это с отцом — он требовал полного подчинения. Я ходила в школу, которую он посчитал лучшей, посещала кружки, которые он считал подходящими, дружила с подругами, которых он одобрил. Даже универ и специальность он выбрал для меня сам! В тот раз мне удалось сбежать от него — скопимая к этому моменту кучу денег, я улетела учиться в Оксфорд под вымышленным именем. Отец нашёл меня, но не сразу. Пару месяцев я была на счастливой свободе. Это было невероятное чувство — быть хозяйкой самой себе!
Когда отец нашёл меня, то он смирился лишь с выбором университета. Квартиру мне купил, выбрал мне машину на свой вкус и сообщил, с кем мне не стоит общаться. И приставил ко мне ещё пару соглядатаев — охранниками я их назвать не могла. Они докладывали отцу о моих перемещениях, и он разрешил им уводить меня силой, если я находилась там, где не должна была.
Оксфорд я всё же закончила. Потом поставила отцу ультиматум — я сказала, что наложу на себя руки, если он продолжит меня контролировать. Ему пришлось уступить. Устроил только меня в эту школу и вроде бы отвязался.
Я уже начала думать, что меня ждала долгожданная свобода, как тут я встретила очередного властолюбца. Как назло, слишком горячего, красивого и сильного, чтобы я могла ему противостоять. Директор мог меня подчинить в два счёта, ему бы для этого пришлось лишь ещё пару раз пальцами пошевелить. Двумя или тремя.