— Ему было страшно неловко, — неловко? Директору?! — И он думал, что ты его даже слушать не станешь. А он между тем хотел донести до тебя, что ваши отношения не влияют на твою работу. Командос надеется, что в понедельник ты придёшь на занятия, собранная и профессиональная, потому что в понедельник будет комиссия, — ах вот оно что! Мы добрались до главного наконец. — Командос был бы невероятно признателен, если бы ты пришла в понедельник не в образе прогрессивного учителя, а в образе более традиционного преподавателя.
Егор замолчал, а я не могла сдержать смешок:
— Мы же оба понимаем, что это его команда, а не просьба.
Мой гость сверлил меня взглядом пару секунд, видимо, раздумывая над ответом. Его миссия мне была ясна — господин директор использовал все возможные рычаги давления, чтобы я оделась строго и не вызывающе. После утреннего происшествия я бы восприняла все приказы в штыки, поэтому директору нужно было высказаться более мягко. Сам он подобное делать не умел, вот и отправил брата.
— Ты знаешь, — сказал Егор, болтая ложкой в чае. — командос по сути заменил нам с Никитой родителей. Они в порядке, просто всегда много работали, — поторопился пояснить он. — Их не было дома иногда неделями. За старшего был командос. Наверное, тогда у него и выработалась привычка командовать, перешедшая со временем в потребность подчинять. Пока я был подростком, меня это частенько бесило, выводило из себя. Я постоянно пытался противостоять командосу, делать всё вопреки его приказам. И знаешь, что я выяснил?
— Что? — с интересом спросила я.
— Что если ему подчиняться или показать готовность выполнить приказ, то командос будет более благодушным. Он даст больше свободы, как только поймёт, что ты с этой свободой справишься.
Любопытное умозаключение. Мне даже стало интересно, правдивое ли оно? Или это демонстрация пряника, под которым лежит кнут? Потому что из моего детства, так же наполненного тотальным контролем, я вынесла совсем другой опыт. Дерись изо всех сил ради свободы — и тогда, возможно, ты её получишь.
— Кем ты работаешь? — спросила я Егора, решив объяснить ему мою позицию.
— Я фотограф, — без промедления ответил он.
— Представь, что ты изучил все основы, всю теорию фотографии. У тебя есть опыт и есть некоторые личные нестандартные решения для выполнения крутых фотографий.
— Тут и представлять нечего, так оно и есть, — кивнул Егор.
— Отлично. А теперь представь, что твой брат внезапно тебе сообщает, что весь твой опыт и все твои личные взгляды — полная ерунда и что надо делать, как все. Что надо держать фотоаппарат ровно, что модели должны улыбаться дежурными улыбками, а за ними должен быть однотонный фон. Вот только так ты должен фотографировать и никак иначе. Ты его послушаешься?