— Во сколько это было? — спросил я, открывая запись.
— Около шести вечера.
Я перемотал видео на нужное время и вскоре сам увидел всё описанное Артемом. Сомнений не было, стриптизершу реально похитили прямо на территории школы за считанные минуты. Бритоголовый тип был профессионалом своего дела. Во всяком случае, в плане скорости.
Я отправил Артема вон из кабинета, приказав ему оставаться в школе и быть на связи, а сам вызвал полицию. Ситуация была дерьмовой. Прошло много часов с момента похищения и хрен знает что могло произойти со стриптизершей. Я мерил шагами кабинет. Кто её мог похитить? Какие могли быть враги у англичанки? Или может у её семьи? Или это то самое прошлое, про которое она не хотела рассказывать? Кто-то, кто навязал ей откровенную одежду на уроки в школу? А она, придумав Хэллоуин, всё испортила? Но какого черта, ведь Ипполитовича даже не было в составе комиссии!
Я поднял руку и нервно прошёлся рукой по волосам. Надежда только на полицию, потому что у меня идей не было никаких. Что, в сущности, я знал о стриптизерше? Ничего. Ничего, блять.
Три полицейских зашли в мой кабинет в сопровождении охранника. Я показал им запись видеокамеры, объяснил ситуацию. Они осмотрели парковку — разумеется, без толку. Но зато их коллеги из отделения смогли отследить машину бритоголового типа по городским видеокамерам. Когда в кабинете прозвучал адрес остановки машины, я не мог сдержать возглас удивления.
— Это адрес дома ее отца!
Полицеские нахмурились и многозначительно переглянулись. Один из них сообщил мне, что отец стриптизерши проходит подозреваемым по некоторым другим делам и что прямо сейчас они ничего делать не могут. Они должны были получить несколько разрешений и ордер на обыск дома. Я требовал, чтобы они провели операцию немедленно. Угрожал им и обещал много проблем в будущем, но они лишь неохотно сообщили мне, что в доме есть свой человек, и они попробуют через него узнать ситуацию с заложницей.
Заложница — так они называли стриптизершу, а мне от этого слова хотелось их избить. Слепая ярость накатывала на меня волнами, и мне требовалось неимоверное количество усилий, чтобы сохранять адекватность. Наконец, полицейские уехали, сообщив, что свяжутся со мной, как только получат разрешения и ордер. Мне оставалось ждать, и это было чертовски мучительное занятие. Я не мог работать, не мог сосредоточиться ни на чем. Не выдержав, я перенёс все свои дела на более удачный день, и сорвался к дому отца стриптизерши. Я не намеревался глупо рисковать, но хотелось хотя бы посмотреть, разузнать обстановку. Но меня постигло разочарование — высокий глухой забор лишал возможности увидеть хоть что-то.