На мужских щеках появились красные пятна, свидетельствовавшие о том, что терпению его светлости начинает приходить конец.
– Почему? – требовательно спросил он.
– Я слишком взрослая для него. Неужели вы не видите, что я уже не ребенок?
Герцог оглядел меня с головы до ног, словно искал подтверждение словам, и только потом выпалил:
– И в кого ты такая упрямая? Неужели не понимаешь, что несмотря на выходки Джастины, я не смогу выставить ее из замка, пока ты здесь. Она и твой, и мой спасительный билет.
– Как так?! Прошла любовь? – не удержалась я от колкого высказывания.
– Любовь, – хмыкнул брюнет. – Я был очарован ею, не более.
– Ровно до тех пор пока не поняли, что она задалась целью женить вас на себе?
Брюнет задумчиво поджал губы, около минуты помолчал, затем произнес:
– Пока не осознал окончательно, что она собой представляет. Хотя в твоих словах есть доля правды. Джастина не раз говорила, что устала от брака и не собирается больше замуж, даже если предложение сделает сам император. Меня вполне устраивали наши ни к чему не обязывающие свидания. Джастина очень красива, умеет подчеркнуть достоинства, преподнести себя с лучшей стороны. Но уже немолода и довольно глупа. В жене же важна не внешность, а ее ум. Можешь представить, каково это – знать, о чем скажет женщина еще до того, как она откроет рот. И это на протяжении суток! – в его голосе прозвучала неприкрытая горечь. – Да и роль рогоносца мне ни к чему. Я не собираюсь становиться посмешищем или, что хуже, растить чужого ребенка, а она вряд ли остановится. Джастине нужны от меня только деньги и положение. Получив желаемое, она возьмется за старое. Я ведь позвал Джастину, чтобы она помогла мне справиться с тобой, да и скрасила немного вечера…
Его откровенность в очередной раз выбила у меня почву из-под ног. Некоторое время я не знала, что ответить, но затем сам собой родился вопрос:
– Зачем тогда сказали ей, что сделаете предложение, как только разберетесь с делами и приведете замок в порядок?
– Опять-таки из-за тебя, Алексия. Скажи я ей, что брак не входит в мои планы, она тут же направилась бы в столицу и назло нам растрезвонила бы всем, что у меня появилась молодая любовница.
– Вот так дела… – ошеломленно протянула я. – И как теперь собираетесь выкручиваться?
– Очень просто, – пожал он плечами. – Ты поедешь в пансион, я в Олаю. Джастине ничего не останется, как вернуться домой. Там она быстро найдет утешение в чьих-нибудь объятиях, по городу поползут слухи. Я в свою очередь заявлю, что не могу жениться на женщине, которая не хранит верность будущему мужу. К тому же мы еще не помолвлены. Это все упрощает.