8 Призраков. Том II (Саваровский) - страница 33

Инмо сделал меня городским преступником в первый же день игры, а вскоре и вполне настоящим, к тому же еще регионального масштаба. Я убил Берта, Вилалта, Генри… и вот теперь список разумных жертв пополнил меченый. Нет, для меня недавнего это был настоящий человек, который пусть и на короткий срок, но заменил мне отца. Джонатан Тромбли. И это не убийства игроков или бездумных программных кодов. Я мог так думать в первый день игры, в первую неделю, но не сейчас, не после общения с Джо и его рассказов об истории мира призраков.

Да, был шанс, что из этого списка я когда-нибудь смогу вычеркнуть два имени с фамилией Тромбли, но насколько это реально?

И чем больше я думал сейчас, тем сложнее было определить, хочу ли я этого так, как раньше? Пожалуй, нет. С момента казни Джонатана прошло уже восемь часов, а результата никакого. Я вынужденно принял его жертву, потому что не мог позволить Джо умереть просто так. В итоге, все прошло по плану предусмотрительного Тромбли. Все, кроме последнего шага.

Но об этом позже.

С убийством меченого мой статус в регионе совсем не изменился, а все потому, что нападением на одного из учеников Мануила Джонатан не только схватил смертельный системный ответ, но и получил официальный статус преступника. И именно это знание зародило мои первые сомнения в верности своего выбора: старик не просто решился на глубокий выем логов у игрока на нейтральной территории, Джо не останавливался и копался в мозгах бедняги до тех пор, пока персонаж игрока не умер от невыносимых страданий.

Жаль, что узнал я это уже постфактум. Не уверен, что решился бы связывать свою цифровую личность с подобным непредсказуемо мыслящим искусственным интеллектом.

Хотя вру — знаю. Сейчас знаю. Я бы отказался.

Абсолютно точно. Не смотря на чувство вины и глубокое уважение, не смотря на зачатки некого подобия отцовской любви, отказался бы. И сейчас, когда изменить ничего нельзя, остался только страх последствий. А что, если Тромбли не устроит роль второго номера в моей голове? Что, если Джонатан начнет бороться за контроль? Что, если я сойду с ума, в конце концов? Чем больше появлялось вопросов, тем сильнее я корил себя за содеянное. И чувство вины испарилось как лужа в пустыне.

Вжух, и ничего нет. Щелк, и все мысли теперь только о собственной шкуре. Таковы люди. Эгоисты. Возможно, я и согласился на это все только потому, что действительно посчитал крутой возможность говорить со своей душой в прямом эфире, а вовсе не из благородства или какого-то там чувства долга.

Страх немного отступил, когда я через час после казни услышал монотонный и привычный голос навигатора: