– П-поняла, – кивнула я, чувствуя, как досадный комок сдавливает горло.
Настя ушла, а я начала шарить в куче документов, фотографий и тетрадей в поисках пресловутой красной папки. Ну где же она?..
Не прошло и обещанного получаса, как за дверью послышалась тяжёлая поступь и не слишком приглушённый голос шефа прошипел:
– А-а, явилась не запылилась? Ишь ты, отпуск себе устроила! Мало того, что она глупее моей кошки, так она ещё не может навести порядок в собственном кабинете, который меньше, чем её мозг! Если бы не крутой дядя, я бы давно уже избавился от неё. Мне её тупость уже во где!
Секретарша противно захихикала, а я ясно представила, как шеф полоснул жирной ладонью по горлу.
– Впрочем, теперь я могу это сделать с чистой совестью. Я и так слишком долго терпел!
Шаги удалились, но вскоре обманную, напряжённую тишину вновь разрушил громкий и уверенный топот. Дверь распахнулась, и Михал Михалыч возник на пороге. Его полное лицо было багровым от ярости.
Он колыхнул своё грузное тело и без обиняков выпалил:
– Валентина, ты уволена за прогулы. Потрудись немедленно освободить помещение.
Шеф быстро пересёк кабинет и шмякнул на стол трудовую книжку. После чего, злобно отдуваясь, развернулся, и я увидела его удаляющийся зад, обтянутый тесными дорогими брюками.
Некоторое время я стояла оцепенев, чувствуя, как в груди трепещет потревоженное сердце.
Потом опустила глаза вниз.
И вдруг увидела папку.
Она лежала на нижней полке узкого стеллажа для документов.
Первым порывом было схватить её и побежать за шефом. Но в глазах ещё теснились слёзы, а на дно души оседала горькая обида.
Сквозь тугую муть в голове пробралась слабая мысль, что лучше будет занести папку перед самым уходом, и я рассеянно положила её в открытый большой пакет с продуктами, купленными в мирославинском ларьке. Потом медленно взяла со стола трудовую книжку и сунула вслед.
Собрав все свои вещи, облачилась в плащ, накинула на голову малиновый палантин и выглянула в широкое окно, на одинокий фонтан, людей, укрытых зонтами, и хлещущий по асфальту дождь.
Механически взяла пакет и вышла из кабинета.
Сквозь слёзы образ секретарши Насти растёкся, и её нос уплыл куда-то вбок. И, вопреки драматической ситуации, из меня выскочил дурацкий смешок.
– Сдай ключ, курица, – отрубила та.
– На столе, – промолвила я печально и ускорила шаг, чтобы быстрее вырваться из этого ненавидящего здания в хмурый дождливый день.