– Ты ничего не понимаешь! Помощь нужна тебе, а не мне! – он вскакивает на ноги, принимается грызть собственный кулак и нервно расхаживать, забыв о своём фонаре. – Ты совсем ничего не понимаешь… Я спасаю тебя, спасаю.
Я незаметно подползаю ближе к единственному оружию. От мысли, что, возможно, мне придётся причинить Славке вред, становится не по себе, но я успокаиваю себя, что это для его же блага. Однако Радугин вовремя спохватывается, пинает ногой фонарь, а тот ударяется о стену и гаснет.
– Ну и чего добилась? – ворчит на меня беззлобно, напряжение заметно спадает. Мы здесь уже несколько часов, и за это время я разглядела как минимум две личности Радугина: Одна абсолютно сумасшедшая, никакой последовательности, никаких рамок, он делает, что хочет, и не боится за это наказания; вторая – хитрый, но трусливый зверь. Он явно не дружит с первой личностью и бесится от его сумасбродства. И теперь место в его голове заняла вторая личность. Он осознал, что натворил, и ужасно боится расплаты. – Будем до утра теперь в темноте сидеть.
– А что, здесь нет света? – мне бы хоть понять, где мы вообще находимся. Перед рассветом и вовсе темень легла, ничего не разглядеть.
– Нет.
– Слав, давай поговорим, а?
– О чём?
– О нас. О тебе. Как давно ты одержим мной?
Слышу смешок от противоположной стены.
– Одержим? Так ты это называешь?
– Хорошо. Помешан. Так лучше?
– Я знаю, что ты думаешь обо мне. Что я психопат, да? Тебе так понравилось ловить маньяков, что ты вошла во вкус и готова обвинить всех и каждого? Но я, в отличие от настоящих маньяков, делал всё это не просто так.
– И для чего ты это делал?
– Не для чего, а во имя чего. Чувствуешь разницу? Я думал, ты не такая, как эти, а ты… Богатенький мудак поманил пальцем, ты и запрыгнула к нему в койку.
– Так все эти похищения, это было из-за меня, да? Во имя твоей так называемой любви? И где теперь эти девушки? Что ты с ними сделал?
– То, чего заслуживают все шлюхи, – слышу, как он ухмыляется, крепко зажмуриваюсь. Всё ещё хуже, чем я могла представить. Он окончательно съехал с катушек и, похоже, уже очень давно.
– А почему меня не убил? Что во мне такого? Ну, кроме любви этой твоей?..
Хмыкает, долго молчит.
– Ты всё равно не такая. Ты другая. Я это понял ещё в самый первый день нашего знакомства. Когда увидел тебя в аудитории, такую потерянную, испуганную. Именно тогда я понял, что ты предназначена мне. Это я должен тебя защищать, а не этот… Хаджиев.
– Так ты меня защищал, когда убивал ни в чём не повинных девушек? Когда лгал мне, когда играл со мной? Когда подверг меня нападению бандитов Шевцова? Ведь меня могли пристрелить, как Махмуда и Ирину. Это, по-твоему, защита, Слав? – умом я осознаю, что обвинять его в чём-то – бессмысленно. Он уже давно нуждается в полной изоляции. Но сам факт того, что всё произошло из-за меня… По моей вине. По причине одержимости Радугина мной. Мне сейчас просто необходимо обвинить кого-то, чтобы не думать, сколько ошибок я совершила, и каковы последствия всего этого.