Олег дал ему четкие указания по каждому спортсмену, и наш второй тренер не собирался их нарушать. Поэтому и Альке с Гореловым досталась целая неделя в зале. На лед они вовсе не выходили, так что своего бывшего парня я видела всего пару раз в коридоре. И была благодарна высшим силам за это. С Алькой же мы периодически встречались в раздевалке. Хоть вида она не подавала, я понимала, что что-то её грызёт. Конечно, кому понравится кататься в паре с Гореловым.
— Не светят нам в этом году никакие соревнования, — выговорила она недовольно после тренировки накануне контрольных прокатов.
Я сидела и с отрешенным видом, даже не разувшись, слушала музыку. А куда мне торопиться? Дома меня никто не ждет. Коршунов на мои смски перестал отвечать еще пару дней назад. Контрольные прокаты уже завтра, а я… Я же не должна думать о том, где Олег и почему его поездка затянулась. Я должна думать о завтрашнем прокате короткой программы.
— Тебе и в следующем не светят, если ты не одумаешься и не бросишь Горелова, — вырвалось у меня.
Аля, в этот момент снимающая ботинки, застыла и повернула ко мне голову.
— Он нормальный партнер.
— Нормальный, — пожала я плечами, вытаскивая наушники из ушей. — Первое время. А как дойдет до чего-то серьезного, помощи от него не жди.
— Ты предвзята, — фыркнула Алька недовольно и, стащив второй ботинок, быстро обулась, собрала вещи и вышла из раздевалки.
Я же, вытянув ноги, осмотрела мысы своих ботинок. Беленькие, новенькие, я их так берегла… Вздохнув, взяла в руки телефон и снова проверила сообщения. Мое, снова мое, снова мое… пять сообщений, прочитанных Олегом, но ни на одно он не удосужился ответить.
— Ну и ладно. — Я все же принялась расшнуровывать коньки. Нужно было ехать домой, ужинать и ложиться спать. Завтра мне предстоит очень тяжелый день.
Достав из шкафчика сумку, я уложила туда коньки, тренировочную форму и неспешно отправилась к выходу. Помимо меня в раздевалке уже никого не осталось, поэтому я выключила свет и вышла в ярко освещенный коридор. Но не успела и двух шагов пройти, как услышала:
— Янка!
Остановиться я даже не подумала, наоборот, прибавила шаг.
— Янка, стой! — моего плеча коснулись руки Горелова. Он дернул меня, заставляя замереть. — Говорю же, стой! — в голосе его слышалось плохо скрываемое раздражение.
Я повернулась и гневно уставилась на него снизу вверх.
— Чего тебе! — рявкнула я.
Он отпустил меня и произнес:
— Поговорить хотел.
— Мне кажется, ты все уже сказал, что хотел, — скривила я губы.
— Не думал, что ты такая, Яна, — вдруг осмотрев меня презрительным взглядом, выдал он.