Надо отдать командору должное: смеяться он перестал ровно за минуту до того, как я окончательно сломалась и закатила ему истерику с битьем посуды и морем слез и соплей. Даже удивительно, как тонко Старфф чувствовал границы дозволенного. И при этом постоянно их нарушал.
— Каролина-Каролина! — Старфф откинулся на спинку стула и покачал головой. — Какой ты, в сущности, еще ребенок! Я ведь видео тебе не для этого давал.
И еще одна удивительная способность Старффа: любую ситуацию, любую фразу, любой поступок оппонента обращать на пользу себе. Я вроде ничего такого не сделала, но после этих его слов почувствовала себя редкой дурой. И не знала, что говорить. Спросить «а зачем?» — буду выглядеть еще глупее. Обозвать извращенцем — опять обсмеет. Я нерешительно молчала, поглядывая на килла исподлобья и не зная, как же мне теперь поступить.
Командор пару минут молча ожидал моей реакции. А потом опять покачал головой:
— Ну что мне с тобою делать? Сама засыплешься, и весь мой отдел подставишь. Каролина, прием! Как должна в такой ситуации поступить килла?
Стоило только Старффу задать мне прямой вопрос, как на экзамене, так для меня сразу все переменилось. У меня получилось посмотреть на ситуацию под другим углом: как будто я со стороны наблюдаю за происходящим. И даже подходящие видеоролики сразу же пришли на ум. Но…
— Я не смогу так. — Моя голова, словно сама собой, втянулась в плечи. — Я поняла вас… тебя, Кин, но для меня это чуждо. Наверное, меня и вправду стоит где-нибудь запереть. А то подставлю всех.
Улыбка пропала с лица командора. Килл долго, мучительно долго, и, главное, молча изучал мое лицо. А потом устало выдохнул:
— Мдааа… Такого я точно не ожидал.
Командор резко встал со своего места и за руку сдернул меня со стула. Я даже пискнуть не успела, а мы уже стояли у большой зеркальной панели, что заменяла часть стены возле самого входа:
— Каролина, посмотри в зеркало. Что ты видишь?
Старфф стоял у меня за спиной. Настолько близко, что его теплое дыхание, напоенное нотками только что выпитого кофе, легко шевелило волосы у меня на виске. Даже сквозь плотную ткань униформы его отдела я спиной ощущала жар крепкого мужского тела. Стоять в его руках было неуютно. Словно я была голая. Или он.
Стараясь абстрагироваться от ощущения горячих мужских ладоней у меня на плечах, я придирчиво изучила отражение в зеркале. Заточение в горах Килланы истончило черты моего лица, чуть заострив нос и сделав тоньше губы. Шея, выглядывающая среди растрепавшихся прядей волос, казалась прозрачной. В расстегнутом вороте форменного комбинезона виднелись тонкие и хрупкие ключицы. От прежней меня остались только глаза — изменчивые, как само штормовое море.