Гридень свернул в узкий проулок, пошарил за частоколом, разыскивая щеколду, небольшая калиточка едва слышно скрипнула, пропуская гостей. Перед Настасьей открылся маленький дворик, заканчивающийся ветхой избушкой. Из дыры в гонтовой крыше в черное небо приятной струйкой уходил сизый дымок. Только сейчас Настасья осознала, как продрогла и проголодалась.
На пороге со светцом в руках появилась древняя старуха. «Горчиха», — опознала ведунью княгиня и отчего-то сразу успокоилась. Это не ловушка, все будет нормально.
— Это ж та, что клюкой Сулену зарубила, — тоже узнала и испуганно прижалась к мачехе Прасковья.
— Не бойся, — погладила ее по голове Настасья, — это не она их, пойдем греться.
— Милости просим, хозяюшка, заждались, — услужливо поклонилась старуха. — Чего ж так долго? — с упреком бросила она Кряжу.
— Дурень Микула влез, поучить пришлось, — хрипло прошипел гридень.
В избе было жарко натоплено, на столе гостей ждали крынки с простоквашей и караваи теплого хлеба. Оголодавшие дети жадно накинулись на еду, княгиня с гриднем ели неспешно, не теряя достоинства. Притихшему в углу Боряте тоже Горчиха преподнесла кусок, тот было хотел как Прасковья торопливо набить рот, но подражая Кряжу, стал медленно жевать, оглаживая хлеб голодными глазами.
— Переждем здесь немного, а как за полночь крепко перевалит, уйдем, — сообщил Кряж.
— Хозяюшку не застуди, — хлопотала Горчиха, расстилая на лавках мягкие овчины, — встретят ли?
— Встретят, — прохрипел гридень.
Настасье очень хотелось узнать, кто встретит, к кому в руки она попала, почему немой заговорил, но при Боряте расспрашивать она опасалась. Помогла сама Горчиха:
— Не обессудь, соколик, — обратилась она к кметю, — но места в избе тебе нет, на сеновал ночевать тебя провожу.
Борята, не споря, послушно поплелся за ней.
— А если он сейчас к Ермиле побежит да нас выдаст? — опасливо посмотрела ему вслед Настасья.
— Что ж он себе враг? Уж он понял, что в живых его оставлять и не собирались, — равнодушно откинулся на лавке Кряж.
Его уверенность передалась и Настасье, она тоже, накрыв сонных детей овчинами, расслабленно протянула руки к очагу.
— Скажи, как ты уходил, Домогост с бабами были живы? — задумчиво спросила она.
— Этот старый пень не так просто сковырнуть, — усмехнулся Кряж, — велел челядинам самим ворота своих хоромов для разграбления открыть. Так большая часть посадских туда за добычей и побежала, княжий терем отстояли.
— Так нам тогда возвращаться можно? — робко спросила Настасья.
— Кабы у Домогоста еще с десяток имений было бы, так можно было бы и вернуться, а так из града уходить нужно, пока, светлейшая, твой муж не объявится.