Аленка, наклонившись, поцеловала меня в уголок губ и, отстранившись, попрощалась.
— Ладно, Антон, вы тут давайте не воюйте. Ты подумай, а я пойду. Мне нужно поработать и приготовить обед. В конце концов, вряд ли ты в состоянии будешь себя накормить с Тимой на руках. Обаяшку целуй в сладкую щечку.
С этими словами, оставив меня наедине со своими мыслями, Кнопка ушла к себе. И только когда я услышал, как щелкнул замок на двери, понял, что в словах Аленки заставило мое сердце сжаться в комок. Прокрутив в голове весь ее монолог, дошел до фразы «для меня с самого начала было все серьезно», и чуть не рванул следом за девчонкой, чтобы схватить ее и утащить к себе. Вместе с вещами. Всю.
Подумать? А я уже подумал. Подумал еще до того, как предложил ей «попробовать», только не хотел спугнуть. А получилось, что Аленка думает, будто для меня все это несерьезно. Да счаз, разбежался. Моя бы воля, привязал ее к себе всеми возможными способами. И веревками, и руками, и наручниками, и… и браком, черт возьми!
В комнату сына шел, мысленно повторяя один и тот же вопрос: «Если сделать Аленке предложение, вот прям сегодня, в какую психушку она меня сдаст?!».
Помню, когда-то отец сказал мне интересную фразу:
— Сына, — слегка заплетающимся языком выдал профессор психологии, — когда ты встретишь свою женщину, хватай ее, и не отпускай. Вообще из виду не выпускай, до тех пор, пока вы не поженитесь и она не родит тебе детей. Минимум двух.
Тогда мне казалось, отец шутит. Сейчас я понял, это было вполне конкретное руководство к действию. С учетом того, что мои родители поженились через три дня знакомства…
Точнее, как, они познакомились, у них были безумные три дня, а на четвертый родителю надо было уезжать по распределению в другой город. Дело было в советские времена и после института, так что выбора у него не было. Перед отъездом, когда мама провожала его на вокзал, он ей сказал: «Приеду и мы поженимся». И как ни странно, так оно и произошло. Поженились они через два дня после возвращения отца. «Дураки», — говорили им все родственники и друзья. А они просто сразу поняли, что или вместе, или уже никак.
Тимоха спит, раскидав ручки в стороны и слегка приоткрыв рот. Ну как можно быть таким невозможно милым? Судя по времени, проспит он недолго, ему пора кушать. И скорее всего, как только Тимоха откроет глаза, в квартире опять начнутся танцы с бубном. Танцевать буду я, а Тима будет следить за качеством концерта, иногда подгоняя меня громогласным требованием. Но сейчас, глядя на малыша, я только убеждался, насколько был прав, забрав его из дома малютки. Не хочу, чтобы малыша перемололи в муку жернова государственной машины. К черту!