— Вы должны больше проводить времени вместе, только вдвоем. Отец и сын, понимаешь?
Так говорила Аленка, и уходила к себе домой. А я с каждым таким разом все отчетливее понимал, что она не права. Нет, права, но не совсем. Мы и правда должны проводить больше времени вместе. Мы — это наша семья, Тимоха я и Аленка. Только так, по-другому уже не правильно.
Хотя казалось бы, куда уж больше-то?! А мне все было мало. Мало видеть как Тимоха спокойно лежит рядом с моей ласковой девочкой, пока она что-то сосредоточенно печатает по работе, при этом чутко следя за настроением сына. Мало наблюдать за ней, в моменты когда она отложив все дела возиться с двухмесячным кульком, так похожим на меня. Видеть, как Кнопка готовит на кухне, что-то напевая себе под нос, или пританцовывая под музыку, тоже мало. Ее мне было мало. Влезла в душу, проникла под кожу, завладела всеми мыслями — колдунья! И ладно бы только меня приворожила, так нет же! Тимоха начинает гулить и активно дрыгать ножками, стоит только ему увидеть свою любимую га-абу (ну как-то так он пищит при виде Алены). Да он родному отцу так не радуется. Иначе как объяснить все те концерты, которые устраивает мне маленький проказник, стоит только Аленке оставить нас одних.
И каждый раз, буквально каждый, мы шли возвращать беглянку — я со взъерошенными волосами и Тима, с очень невозмутимым видом.
Менять подгузник, маленький манипулятор позволяет только Кнопке. Не могу сказать что я очень уж против, но мне просто интересно, почему? Не из-за того же, что она называет его своей бусинкой и говорит будто он пахнет цветочками. Цветочками! И это с полным памперсом-то детских «даров».
Между прочим это была очень большая подстава с ее стороны. Потому как буквально несколько дней назад, в один из тех моментов, когда Аленка оставила нас с Тимохой одних, сын подозрительно притих у меня на руках, с очень сосредоточенным лицом. И вот теперь я точно знаю, что значит это выражение на милом личике- большой, очень большой подарок для папы. А тогда, я только посмеялся — сын вынашивает планы, по возвращению Аленки. Выносил, ага. Меняя подгузник я понял про какие цветы говорила Кнопка. Незабудки! Вот точно знаю, один раз вдохнул поглубже, сей дивный аромат, и запомнил на всю жизнь!
Вообще, про подставы сына за эти пару недель можно говорить бесконечно. Но почему-то, по большей части, от его «проделок» страдал именно я. Как в тот раз, когда Аленка вынесла Тиму из ванной, закутанным в полотенце, распаренного, розовощекого и отдала мне, на то время пока сама будет приводить себя в порядок. На кухне произошла маленькая авария, и Кнопка с Тимохой оказались засыпаны мукой. Это была первая и видимо последняя моя попытка, приготовить оладушки. Так, вот, мне вернули чистого сына, и отправили укладывать его спать. Уложил. Быстро, качественно так. Проснулся я от смеха Аленки. Вырубился, даже не заметил когда. Вот вроде только что лежал на спине, и болтал с Тимой, вальяжно расположившимся на моей груди и вдруг слышу смех и открываю глаза. Кнопка, согнувшись пополам, смеялась. Относительно тихо у нее это получалось делать, только потому, что она зажимала себе рот. Я сначала наблюдал за покрасневшей Аленой, со слезами на щеках, которая буквально захлебывалась смехом. А потом почувствовал навязчивый запах незабудок… Вспомнил, что подгузник сыну перед сном не надел, что спим мы все в той же позе… сопоставил факты и таки понял, что именно произошло. И по закону самого главного человека в доме, купать первым конечно унесли Тимоху. А мне просто было стремно идти в квартиру Аленки- не приведи господи встретить соседей по лестничной клетки, когда от моего испачканного живота, мягко скажем попахивает.