- Мам…! – явно громче чем собиралась, перебила ее Ира, усаживаясь нормально, и озираясь по сторонам - Не знаю…
Она слегка взлохматила свои волосы и уставилась себе под ноги, на живой ручеек из муравьев, что перетекал через асфальтовую дорожку.
- Я… Мам, ты же знаешь, как я не люблю ни на что жаловаться и терпеть не могу нытиков, но… Сегодня с утра я сломалась. Окончательно. Сломалась, словно какая-нибудь дешевая китайская шарнирная кукла… - Ира сделала жест, будто ломает руками нечто невидимое.
- Это из-за… - Анна Леонидовна кивнула на дверь в нежилой подъезд, рядом с которой висели таблички: «Окна и Двери» и «Нотариус». - Так сильно расстроилась, вспомнив снова…?
- Нет…вернее, да, и это, конечно, тоже, но… - Ира провела пальцами по глазам, утирая предательски выступившие слезы. - В конечном итоге я просто не выдержала напряжения от... Мам, веришь, нет, но последние практически полтора месяца были для меня…просто адом. Настоящим адом, еще при жизни…
- Верю, Ир, само собой…- ответила той мать. - Как не верить-то, когда все это на моих глазах происходило…? Да и не у тебя одной земля из-под ног ушла, знаешь ли…
Ира забрала у матери бутылку с водой и сделала два больших глотка, а утолив жажду…
- Вы чего-то хотели?! – повернув голову, и с явным неудовольствием в голосе и на лице, спросила она у вышедшего из нежилого подъезда, и неспешно идущего (явно специально) теперь мимо их лавочки, невысокого полного дяденьки, на вид что-то около пятидесяти с хвостиком лет, посетителя нотариуса, вероятно, судя по его деловому костюму, и который неотрывно на нее пялился, приветливо улыбаясь при этом.
Услышав ее вопрос, и увидев совершенно недружелюбное выражение лица, улыбка у дяденьки моментально увяла, и он, сильно покраснев от смущения, засеменил, быстро перебирая пухлыми ногами, очевидно желая поскорее скрыться из виду, и едва при этом не упав, споткнувшись о незамеченный им от волнения канализационный люк.
Наблюдая за ним, Ира издала хмыкающий звук.
- Ир… - сказала Анна Леонидовна, беря ладонь дочери в свои. - Не снижай самооценку непричастным к твоему плохому настроению людям. Ну, чего ты срываешься-то на посторонних…?
- За эти полтора месяца, мам, во мне дважды умерло нечто очень важное… - продолжила Ира и ощутила, как рефлекторно сжались ладони рук матери. - В первый раз, и он же самый ужасный, это было тогда, когда мне позвонили из больницы…а затем, когда мы с тобой примчались туда…и Златкин доктор сказала, что Злата жить будет…скорее всего…но вот когда она очнется, если вообще очнется, то будет…вероятно…