И что я буду делать, если он решит утолить свой голод? Отбиваться, умолять этого не делать? Вспомнила, как несколько месяцев назад, он зажал меня, пытался раздеть. Если бы не Марина, девушка Эмина, то все бы ещё тогда закончилось плохо.
Он не двигался. Чем пугал меня ещё больше. Адлан был похож на затаившегося хищника перед прыжком на пугливую лань. Я видела, как тяжело вздымается его грудная клетка, как глаза блестят черной похотью.
– Эмин больше здесь не появится. Его не пустит отец, – голос с лёгкой хрипотцой, низкий. Как предупреждающее рычание зверя.
Он сделал шаг, мои пальцы сжали одеяло до побелевших костяшек, словно это мой единственный оплот и спасение. Будто это сможет остановить Адлана.
Он потряс головой словно прогоняя морок. Стал отступать. Когда он вышел и закрыл дверь на замок – выдохнула с облегчением. Пронесло.
На долго ли? Где уверенность, что однажды он сможет остановиться?
Адлан
В моем детстве практически не было отца. За всю жизнь я едва ли обмолвился с ним десятком слов. Между нами никогда не было откровенного разговора, тепла, любви. Меня воспитывала мать. Отец был чем-то недосягаемым, божеством. Им можно только гордится, восхищаться. Так же воспитывался мой брат, Султан. Лишь Эмин стал исключением.
Я видел с какой любовью отец смотрит на него. Шамиль не был женат на Алене, матери Эмина, но несомненно любил.
Он несколько раз пересматривал его бои UFS. Пятикраратный чемпион в ММА. Ни одного проигрыша. Лицо преображалось отцовской гордостью.
В детстве, мы с Султаном ревновали Эмина, дрались с ним. Лейла подливала масла в огонь, стравливала нас, как бойцовских псов. Пока он не начал сдавать сдачи. Мы зауважал его, сблизились.
Сейчас у отца с Эмином напряжённые отношения, он пошел против его воли. И заявился, чтобы удостовериться, что с Юлей всё хорошо. Заботливый какой!
Расскажи Юля о моих планах, о том, как она живёт, Эмин бы забрал ее. И она зажила бы спокойной жизнью без меня.
Я не смог бы тайком приходить к ней ночью, смотреть на этого спящего ангела и задаваться вопросом: Как она могла предать, цинично променять брата на кучку бумажек?
Я стою в её комнате, жадным взглядом смотрю, как мирно вздымается грудь, как к по-детски пухлым губам прилипла светло-русая прядь волос.
Она просыпается. Мы просто смотрим друг на друга. Голубые глаза расширяются от страха, а венка на длинной шее начинает биться сильнее.
У нее очень красивая белая кожа, как зефир, и ярким розовым ореолом на ней выделяются соски. Я глотаю слюну, которой во рту скопилось слишком много. Мне хочется облизать их, прикусить зубами. Жар, волной устремляется в пах.