А снова увиделись они в музее писателей Урала, куда Паша устроился на работу ещё до окончания университета. Юлю он с собой не позвал, там ставки для неё не было. Вообще нигде для неё ставки не было, и на безрыбье она начала потихоньку проводить свои собственные экскурсии по Екатеринбургу – рассказывала об истории храмов, о царской семье. Потом прошла курсы, получила свидетельство гида. Сделала маршрут «про художников»: Неизвестный, Волович, Брусиловский, Метелёв, Калашников… Букашкин, разумеется. Народ не то чтобы прямо валил к ней на эти экскурсии, но что-то зарабатывала. На жизнь уходило немного – об отдельной квартире, спасибо им, позаботились родители. Папа и сейчас подкидывал Юле то пять, то десять тысяч «на глупости». Но расстраивался, конечно, что она и замуж не вышла, и карьеры не сделала. Мама по-прежнему наивно верила, что дочь однажды «всем покажет», а сама Юля чем дальше, тем чаще вспоминала своего именного двойника, кудрявую мартышку из четвёртого «Б». Гадала: как сложилась жизнь у неё?..
В музей писателей Урала Юля тогда прибежала сразу после экскурсии в Храм на Крови. Была очень расстроена, потому что в храме её отчитали за то, что «отбирает хлеб у местных гидов». Хотелось, чтобы Паша пожалел, посочувствовал, но он, как назло, спешил домой: у Алёниной мамы был день рождения.
– А ты сиди здесь сколько хочешь! – Паша бросил на стол ключ от своего кабинета. – Потом оставишь на вахте. Всё, я поскакал!
Поддёрнул штаны неловким движением (для кого-то – смешным, для Вогулкиной – любимым), чмокнул в губы и был таков.
Юля осталась в чужом, но при этом невыносимо родном (ведь Пашин!) кабинете – не столько обиженная, сколько разом обессилевшая. Вокруг не было ничего интересного: это вам не иностранный фильм, где даже второстепенный персонаж имеет на рабочем столе фото любимой жены. К тому же эта Алёна, ухо окаянное, пренебрегала соцсетями, так что Вогулкина только гадать могла, как она выглядит.
Представила её с лицом своего двойника – вёрткую, большеротую, волосы бараньим руном. Отогнала видение, как муху. И уже совсем поднялась было с места, чтобы идти домой, когда в дверь постучали.
Грифельно-серый на этот раз костюм, галстук в тон, расстёгнутое длинное пальто. Губы над пиковой бородкой расползаются в улыбке.
– О! – сказал Ясной. – Теперь-то я вас точно ни с кем не перепутаю. Здравствуйте, Юлия Ивановна! – (Опять она стала Юлия Ивановна!) – А вы здесь какими судьбами?
Оказалось, что Зязев назначил Олегу Аркадьевичу важную встречу в музее и забыл о ней с той же лёгкостью, с какой на неё согласился.